Повстанец II
Шрифт:
В ее тоне не было обвинений, хотя они могли быть.
Если говорить начистоту: в самом начале я мог вовремя прекратить нашу близость, но не стал. Потому что давно этого хотел. Селия, вероятно, догадывалась.
— Надеюсь, данное… эм, происшествие, — попытался я подобрать слова, — не отдалит, а сблизит нас еще больше, как думаешь?
Позволили себе нежно прикоснуться к ее прекрасному личику.
Селия накрыла мое запястье ладонью, что говорило больше слов. Поэтому я перестал сдерживаться и привлек девушку к себе,
Помолчали. Вскоре решил немного разрядить обстановку.
— Сели, а ты понимаешь, в каком положении теперь находишься, — нарочито серьезным голосом начал я.
— О чем ты? Ну и в каком же? — глаза девушки блеснули; она также стала возвращать себе боевой настрой после минуты неловкости.
Четко заявил:
— Теперь ты не только мой командир, союзник, партнер, но и моя женщина, возлюбленная. Ожидаю преференций.
Строго закончил я и, прикусив губу, попытался оттянуть пододеяльник, чтобы еще раз насладиться голенькой фигурой Луньес, ибо все касаемо самого «процесса» как назло уплывало из моей памяти. До сих пор все будто в тумане.
На что Селия смешно закатила глаза и оказала молчаливое сопротивление — пододеяльник не сдвинулся ни на дюйм. Не смотря на видимую хрупкость ее женственных рук — ее сила была нечеловеческой. Едва я хотел праведно воскликнуть «саботаж на корабле!», как…
— Что, еще воркуете, голубки? — у входа в землянку раздался прохладный женский голос.
Такой вкрадчивый и такой знакомый.
Я и Селия замерли почти одновременно. Селия бросила взгляд мне за спину, в сторону голоса, а затем обернулась к стенке, мол, сам разбирайся и выкорачивайся.
Не по-семейному поступаешь, Лия, — мысленно проворчал я, надевая портки и рубашку и готовясь к явно непростому разговору.
То что у нас с Селией параллельно с прорывом будет секс… О таком с Ларавель мы не договаривались.
Открыл ранее закрытую на щеколду дверь и в тамбуре нос к носу столкнулся с девушкой, которая стояла оперевшись о стену и скрестив руки на груди. По взгляду понял — Ларавель обо всем догадывается и даже не стала заглядывать внутрь, ожидая объяснений здесь и сейчас.
Плотно прикрыл дверь.
— Смотрю, ритуал, — и она двумя пальцами обозначила «в кавычках» какой. — Прошел более чем успешно, да, дорогой Двейн?
В ее голосе так и сквозила ирония. Дополнительно она еще сморщила носик, как бы говоря: от тебя еще пахнет тем… чем вы там занимались.
— Да, все случилось как-то неожиданно… — буднично подтвердил я, ибо скрывать бесполезно. — Но не совсем по нашей вине…
— Да ты что-о? — лукаво прервала она и сверкнула взглядом. — А по чьей? По моей?
Смотря на ее довольную усмешку, я внезапно кое-что понял и от пришедшей мысли прищурился:
— Ты же знала о том эффекте… Испытала на себе. Но ничего мне не сказала…
— Я думала, ты испытываешь то же самое, — парируя, пожала плечами
Но тогда почему ты дала согласие на ритуал с Селией… — не высказал я свой вопрос и попытался вспомнить все знаки и намеки, которые происходили между нами тремя. В голове наконец сложился некий пазл, но на котором еще не было картинки.
…Может, Селия, как и я, на самом деле могла себя контролировать, но притворилась, что не может?..
Следующая цепочка мыслей касалась уже Ларавель.
Я мягко навис над ней, уперев руку в стенку позади нее. Ларавель гордо вскинула подбородок и сощурила свои хитрые алые глазки, мол, ну давай, что дальше.
— Скажи мне, только честно, — елейно заговорил я, — ты это сама спланировала или… вы вместе с Селией?..
— Она точно также ничего не подозревает, — тихо призналась в содеянном Ларавель, но по ее взгляду и голосу в данный момент я не мог понять, говорит ли она правду.
— Но тогда зачем, Вель? Мне непонятно, в чем…
— Моя выгода?.. — закончила за меня Ларавель и серьезно посмотрела мне в глаза. — Все просто, милый. Я не хочу, чтобы твое сердце разрывалось между нами двумя. Благодаря этим случайным обстоятельствам я всего лишь ускорила процесс, который рано или поздно в будущем все равно бы произошел. Я люблю тебя, Двейн. Понимаю и принимаю… И я готова разделить тебя с теми, кто также искренне любит тебя!
После чего она чмокнула меня в щеку и выскользнула из тамбура, оставив одного наедине со своими мыслями.
Вскоре начались артобстрелы лагеря и нам резко стало не до дел сердечных. Я едва только успел признаться самому себе: они всегда были для меня на втором плане. Да, важном, но все-таки втором.
Небольшими группами мы поспешили скрыться в лесах, благо огромные территории, тропические деревья и джунгли в целом представляли собой отличную естественную защиту против огневого натиска противника.
Нас явно пытались загнать в ловушку и окружить. Отбросил лишние мысли и на ходу припомнил базовые знания касаемо окружения, которое считается самым опасным моментом в партизанской войне и не только.
В окружении испытываются организованность, боеспособность, героизм и моральный дух всего партизанского отряда. Во время многих партизанских войн о человеке с грустным выражением лица говорили: «Он, никак, побывал в окружении».
Окружение и уничтожение — так хвастливо именовали свои кампании главари прошлых правящих режимов. Однако для партизан, хорошо знакомых с местностью, идейно и духовно сплоченных вокруг своих лидеров, окружение не всегда представляет катастрофу.
На первых порах, где надо — стоит окопаться, где надо — остановить продвижение противника и свести на нет его преимущество в тяжелом вооружении… И наконец — подождать наступления ночи — этого естественного союзника партизан.