Повтор
Шрифт:
Подхватывает сумку и убегает. Да и черт бы с ней — душу слегка отвел, а что еще взять с тупой бабы… Как она вообще дожила до своих лет с такими привычками?
— Мы только что въехали в город, — тихо говорит Олег.
Когда настраиваешься на поиск подозрительного, подозрительным выглядит абсолютно все. Вот та женщина неестественно ярко накрашена и слишком громко смеется. Чернявый продавец сувениров глядит угрюмо — задумал что-то? А продавец фруктов, наоборот, выбегает из-за прилавка и чуть ли не хватает прохожих за рукава, пытаясь подтащить к прилавку с квелыми ягодами. Эта группа быковатых парней выглядит хмурой,
Пожалуй, можно быть уверенным в одном: если тут что-то и происходит, то не та же фигня, которая случилась у меня дома. Лица у людей… разные, но засилья блаженных полуулыбочек — как вспомню, так вздрогну! — нет и в помине.
В кармане толстовки — новые корочки, куда более солидные, чем те, что справил мне Леха. Оказывается, мы с Олегом теперь официально служим в очень серьезной организации; звания не указаны, а должности обозначены обтекаемо — «сотрудник». Денег на карту вчера пришло куда больше, чем мы при всем желании смогли бы прокутить в этом тихом солнечном городе.
Заселяемся в гостиницу «Волга», три провинциальные звезды. Рамка на входе не реагирует на мой ПММ, прикрытый длинной рубашкой навыпуск — ну кто бы сомневался, стоит тут для вида просто. Девушка на ресепшн заставляет нас обоих заполнить простыню анкеты — почему-то обязательно от руки. Спрашиваю:
— Может, просто паспорт отсканируете? Сто лет уже везде так делают…
Мое предложение пугает девушку, она бледнеет и отчеканивает:
— Никак нельзя, таков порядок! Каждый постоялец должен заполнить анкету собственноручно и в трех местах проставить личную подпись!
В каждой избушке свои погремушки… Идем обедать в ресторан при гостинице — с белыми скатертями и траченым молью чучелом медведя. Выбираю блюдо и говорю лопоухому официанту:
— Мне, пожалуйста, утиную грудку…
Официант аж вздрагивает:
— Очень извиняюсь, утиной грудки сегодня нет! Это не мы виноваты! Поставщик подвел!
Почему он так волнуется? Не расстреляют же его за то, что на кухне нет какого-то блюда… Заказываю другое. Еду приносят быстро, правда, приготовлена она так себе — овощи недоварены, а мясо, будто бы для симметрии, пережарено. Зато в качестве компенсации за то, что первого заказанного мной блюда на кухне не оказалось, приносят красивый десерт от заведения. Отдаю Олегу — братюня с детства обожал сладкое.
Спрашиваю:
— Тебе не кажется, что какие-то они тут все… напряженные?
— Сань, хочешь честно? — брательник уже устряпался взбитыми сливками. — Какой-то тут напряженный — это ты. Знаешь, в физике есть такая штука — эффект наблюдателя? Может, они все напрягаются, потому что на твои вайбы реагируют?
— Все может быть. Я до сих пор не в своей тарелке из-за этой психической, которая нам под колеса бросилась… Главное, там же метровый барьер между полосами — и не поленилась же перелезть! На работу она опаздывала… зла не хватает. Был бы вместо нее мужик — морду бы начистил в воспитательных целях, и коуч по управлению гневом меня бы оправдал. Ладно, вытирай морду. Давай расплатимся и двинем в этот чертов центр занятости, посмотрим, что там творится…
Олег вертит в руках белоснежную тканевую салфетку, а потом, воровато оглянувшись, вытирает рот тыльной стороной ладони. Понимаю его — самому всегда неловко их пачкать.
— У меня другое предложение, — Олег по-мальчишечьи улыбается. — Центр занятости и завтра никуда не денется. Что, если сегодня мы просто осмотримся? Оценим обстановку. Погуляем,
Смотрю на братца скептически:
— Боем?
— Ну… как бы это сказать… разведку туризмом.
— То есть разведку методом околачивания груш. А не в том ли дело, что ты на базе черт-те сколько торчал почти безвылазно?
— В этом тоже! Пусть и люксовая, но все же… — Олег косится на свой лежащий на столе телефон, но все же заканчивает: — тюрьма. Я все понимаю, есть такое слово — надо… Но давай сегодня погуляем! Помнишь, когда мы в последний раз здесь были? Лет пятнадцать назад? Последнее лето, когда папа был здоров…
Киваю. Отец к семейному отдыху относился ответственно — как и ко всему в жизни. Раз в месяц мы все садились в заводящийся через раз дедов жигуль, на смену которому пришел почти новый кореец, и ехали осматривать достопримечательности. Поэтому все мало-мальски архитектурно значимые церкви, кремли и усадьбы в радиусе пары дней автомобильного пути от дома я помню наизусть.
Олег строит умильную гримаску: бровки домиком, глаза распахнуты, как у котика из «Шрека». Мама никогда не могла устоять перед этим приемчиком, и когда-то это меня бесило… Теперь это все — дела минувших дней. Как говорят англичане, вода под мостом.
— А знаешь, Олежа, гори оно все огнем! Идем.
Этот город не так популярен у туристов, как наш и многие другие в окрестностях — церкви не особо древние, значимых исторических памятников нет. Судьбоносные события происходили где угодно, но только не здесь. Для города это оказалось к лучшему — его ни разу толком не перестраивали, центр до сих пор организован по Екатерининскому градостроительному плану. Улицы лучами расходятся от центральной площади, которую местные любовно называют Сковородка. Сохранилось много старой застройки, и запущенный вид только добавляет ей естественности. Вон кошка нежится в косых солнечных лучах на резном крыльце девятнадцатого века. Бабуля в платочке возится в палисаднике. Дворник старательно метет пластиковой метлой и без того чистый тротуар.
— А помнишь, в этом кафе мы обедали, когда последний раз тут были с папой, — говорит Олег. — Я еще взял тартар, потому что не знал, что это такое. Давился сырым фаршем, как дурак, и дристал всю обратную дорогу… Надо же, кафе до сих пор работает. Даже вывеска не изменилась.
— Это когда мы уже могли позволить себе кафе, да. Раньше-то мама бутерброды с собой делала…
— Блин, забыл! Она и в этот раз сделала, с запеченной свининой. Так и лежат в багажнике. Теперь их уже только… отпустить на волю.
— Балда! Мама старалась, бутерброды делала — а мы пережаренным мясом давились в кабаке! Сказал бы хоть…
Пытаюсь пихнуть Олега в плечо, но он уворачивается — не зря, значит, тренировался — отскакивает в сторону, смеется:
— Давай кто быстрее до той церкви!
Не дожидаясь ответа, рвет с места. Эта наша старая игра, в детстве я иногда позволял Олегу выигрывать. Но сейчас братюня в поддавках не нуждается! Бегу за ним, выравнивая дыхание уже в процессе. До церкви метров двести, надо поднажать! Черт, как этот лось чешет-то — а давно ли жопу от компьютерного кресла отрывал со стоном. Рву вперед, с силой отталкиваясь от щербатого асфальта. Этот спринтерский бег чем-то напоминает полет… и Олег летит быстрее, чем я! Обувь у него, что ли, удобнее? До церковной ограды уже метров тридцать! Сердце стучит как бешеное, но я все же прибавляю темп — и мы с братом касаемся ограды одновременно. Или он все-таки на секунду раньше?