Повторение пройденного
Шрифт:
Это голос комвзвода Соколова.
Мы вывалились из машины и бросились под откос возле бетонного моста.
По другую сторону от нас лесок и труба завода. Стреляли оттуда.
– Шестиствольный. И не один, - сказал Соколов.
– Сейчас соображу... Три штуки.
Оборону заняли уже все наши. Лишь пустые машины стояли на открытой дороге. Им некуда скрыться. Мины разрывались рядом. Я смотрел на машины, вернее - на колеса машин. Недолет. Опять недолет. Перелет. Мина ударила в мост рядом с нами. Осколки асфальта
– Что они там медлят?
– возмущался Соколов.
– А ну давай...
Он назвал пятерых из нас, и мы по-пластунски, скрываясь за нашей машиной, миновали дорогу.
– Гранаты! И... смотрите в оба!
– шепнул лейтенант.
– Только ползком!
Мы ползли уже в сторону леска, над которым виднелась заводская труба.
"Ползком!" Соколов всегда говорил "ползком", а не "по-пластунски", как все офицеры.
– А у меня ведь нет гранаты, - бормотал рядом со мной Володя.
– Что делать?
– Ползи, - ответил я ему.
– Ничего... Как-нибудь.
Мы огибали лесок справа. Между деревьями уже торчала заводская кирпичная стена и ворота. Они были открыты. Минометы стреляли откуда-то из-за ворот.
Соколов связал три гранаты.
– Как дойдем до стены, вы меня подсадите, - приказал он.
– Почему вас? Вы и так ранены...
– недоумевал Саша.
– Я... Мы тоже можем...
– Молчи!
– произнес Соколов.
– Я сказал... Подсадите меня.
– Наши, смотрите, наши!
– закричал Володя.
– Тише ты!
– цыкнул на него комвзвода.
– Вижу...
С другой стороны к стене ползли наши звукачи, и почему-то рядом с ними Буньков. Они уже почти у самой стены.
– Скорей!
– подгонял нас Соколов.
Минометы всё еще стреляли. Вой и свист где-то у нас над головой, а разрывы мин раздавались, кажется, далеко-далеко. Но это только казалось. Немцы обстреливали наши машины на дороге. А дорога рядом, хотя и скрыта от нас стволами деревьев.
Мы подбирались к самой стене. Подсадили сразу двоих - Соколова и Сашу. С другой стороны ворот уже забрался на стену Буньков и еще двое солдат. Полетели гранаты.
– Теперь к воротам!
– закричал со стены Соколов.
– Быстро!
Мы бросились к воротам.
Минометы разбиты. Возле них трупы - раз, два... Кажется, пять. Начальник штаба и наш комбат обезоруживали трех немцев.
Один немец дико сопротивлялся и истерично кричал.
– Чего он хочет?
– спросил я.
– Ну ладно, ладно, хватит. Успокойся, - говорил Буньков почти миролюбиво.
– Берите их.
– Он весело посмотрел на нас.
– Тоже мне нервишки! Говорит, что их предали...
Еще четверо суток пути. Короткие остановки - на час, на два, и опять мы двигались на запад. Корпус вел бой с хода, и наша помощь ему, видно, не требовалась. Мы догоняли корпус - вернее, его хвосты: санбаты,
После нескольких бессонных ночей - остановка в городе Берут Старый. Всюду следы недавних боев. Жители растаскивали из магазинов продукты, вещи и мебель - из пустых квартир.
– Сегодня, кажется, отоспимся, - говорил комбат Буньков.
– Ищите помещение. Размещайтесь.
Мы с Сашей и Володей зашли в один дом. Хорошая обстановка. Чисто. На стене - портрет Ленина! Нас встретили две женщины и молодой человек, чуть старше нас.
– Пойдем, - заторопился Саша.
– Лучше в каком-нибудь пустом доме.
Хозяева пригласили нас остаться.
– А откуда у вас этот портрет?
– спросил я.
Молодой человек что-то горячо объяснял по-польски.
– Что? Что?
– не понял Володя.
Я, кажется, понял:
– Он говорит, что этот портрет был у отца, которого забрали немцы.
– Вот это человек!
– сказал Саша.
– Давай здесь!
Не успели мы вернуться к нашим и сказать, что помещение найдено, узнали: "По машинам!"
– Всем быть в боевой готовности, - предупредил майор Катонин, когда мы заняли места в машинах.
– Патроны, гранаты, чтобы все было готово.
– Ну ничего, славяне, еще отоспимся. Все впереди, - шутил Буньков. Потом посмотрел на лейтенанта Соколова: - Как, Миша, верно?
– Верно, - согласился Соколов.
В последнее время наш лейтенант как-то повеселел. Точнее - с момента наступления. И даже то, что мы сейчас не работали, а просто ехали вперед, не огорчало его. Что происходило в его душе, мы не знали.
Машины наши выехали из Берута Старого и устремились по относительно свободной дороге куда-то в леса. Их здесь много - почти настоящих, смешанных и не таких прилизанных, которые мы видели прежде. Вдали слышался грохот орудий. Вспыхивали ракеты и трассирующие пули. Приближались сумерки.
– Да, чуть не забыл сказать вам.
– Лейтенант Соколов, ехавший сейчас с нами в кузове, назвал по фамилии меня и Сашу.
– Тот ваш "офицер", которого вы подстрелили, власовцем оказался. Пытался пробраться в Германию. Так что вы правильно сделали, не растерялись.
– Я вам давно говорил, товарищ лейтенант, что они у нас орлы, произнес Володя.
А я молчал. К Саше это, конечно, не относится, но мы с Макакой как раз растерялись. И если бы не пленные, которым, видно, давно осточертело все, нам бы несдобровать. И мне сейчас не сидеть бы в этой машине, и не ехать вместе со всеми вперед, и даже Макаке - не лежать бы в госпитале.
Наконец показалась деревушка.
– "Ярошевице", - вслух прочел кто-то надпись.
Судя по всему, где-то рядом бои. Ухали не только орудия и минометы слышалась пулеметная трескотня, винтовочные и пистолетные выстрелы.