Повторение пройденного
Шрифт:
– Твоя кобыла, что ли?
– неуверенно спросил Володя.
– Что ж ты ее мучаешь?
– Не я ее мучаю, а фриц, что с "мессера" саданул.
– Старшина повернулся.
– Я перевязать хотел, вот за этим и бегал на дорогу.
– И он махнул бинтами.
– Жить бы могла! С самой Москвы с ней...
– Хорош медик, батя, что своего бинта не имеешь, - сострил Володя.
– Да, не имею, потому что сам за медикаментами ехал!
– ответил старшина.
– Да только теперь говорить нечего...
–
И вдруг Соколов взметнулся:
– Слушай, Протопопов, хватит! Дали маху - и молчи! Тебе, право, что немец, что лошадь! А вы, отец, не сердитесь. Думали лучше... Да вот...
Вскоре мы разделились. Володя направился с Соколовым, а я с комбатом Заикиным. Нечего сказать, повезло!
Бои за Бреслау пока не увенчались успехом. Несколько штурмов города, превращенного немцами в настоящую крепость, захлебнулись, и теперь сюда подтягивались новые наши части, ранее ушедшие далеко вперед. После создания опорной артсети на юго-западных окраинах города нам предстояло создать такую же сеть на севере и северо-западе, куда подходила наша артиллерия. Видимо, Бреслау решили взять в кольцо, чтобы покончить с опостылевшей группировкой в тылу фронта.
Теперь город лежал слева от нас - мы узнавали его по клубам черного дыма, по вспышкам снарядов и мин. Над ним висели темные серые тучи, уходившие к самому горизонту.
– Подожди, - сказал мне Заикин, когда мы подошли по узкой скользкой тропке к разбитому скотному двору.
– Посмотрим...
Он достал из планшетки карту:
– Где автострада, тут?
Автострада Бреслау - Берлин была в стороне, в нескольких километрах от нас, и я не очень понял, зачем она понадобилась младшему лейтенанту.
– Для ориентировки, - сказал он, будто угадывая мои мысли.
– Так для ориентировки есть вон та колокольня, и вот на карте она. А потом здесь город, кажется. Кант называется. Вот он тоже на карте, объяснил я.
– И еще скрещение двух дорог у леска, кладбище и сам лес. Дорог и кладбища на карте нет, а лесок значится.
– Я смотрю, ты смыслишь, - дружелюбно произнес Заикин.
– Видно, натренировал вас бывший комбат.
– Почему бывший?
– Ладно, ладно, не сердись!
Уже через полчаса мы выбрали места для первого и второго постов и двинулись к перекрестку дорог, чтобы подумать о третьем.
Дороги оказались безлюдными, и мы направились по одной из них, правой, к леску. Прошли мимо нескольких, судя по всему, пустых домиков с многочисленными следами осколков и пуль на стенах, миновали кладбище и полуразрушенный бетонный мостик через грязный ручей.
Вдруг сзади ударили автоматные очереди.
Я инстинктивно свалился на край дороги, а Заикин продолжал стоять, удивленно обернувшись.
– Ложитесь, товарищ младший лейтенант, -
Не успел Заикин броситься на обочину, как в воздухе и рикошетом по асфальту вновь хлестнула очередь.
Стреляли, судя по всему, как раз из домиков, которые мы только что миновали, или с кладбища.
– Что это значит?
– не то спросил, не то удивился Заикин.
– Ведь сам майор...
– Он не договорил.
С опушки леска кто-то усиленно махал нам, и чертыхался, и кричал явно по-русски.
– Давай сюда, черт вас подери!
– услышали мы наконец, когда посмотрели вперед.
Лесок был рядом, и там находились наши.
– Поползли?
– предложил Заикин.
– Поползли.
Нас встретили не очень восторженно:
– Ныряй в окоп!
– Тоже храбрецы выискались!
– Дорога фрицами перерезана, они прут, как по проспекту.
– Зелень!
Заикин пробовал защищаться:
– Но здесь не должно было быть противника.
– Нас тоже не должно тут быть, - зло произнес сухонький капитан, - а с рассвета сидим, отбиваемся!
– Трофеев ждем, - подтвердил кто-то.
Мы сидели в окопе, по пояс в воде. Пожилые солдаты, сержант и капитан, оказалось, попали сюда тоже случайно, на рассвете. Они направлялись в штаб пехотного полка, но столкнулись с немцами и заняли оборону.
– Трофейщики мы, - пояснил сержант.
– Трофейная команда, а капитан вот - финчасть полковая.
– Откуда же этот противник?
– недоумевал Заикин.
– Много их?
– Взвода два, - пояснил капитан.
– И еще бронетранспортер, вот за тем домиком стоит. А на кладбище - фаустпатронщики. Небось сейчас опять попрут, как утром...
Это, видимо, была одна из многих бродячих групп немецких войск, застрявших в момент нашего наступления у нас в тылу. А может, немцы пробивались из Бреслау, судьба которого так или иначе была предрешена.
– Как мы прошли, ума не приложу, - сказал Заикин.
Мы просидели в окопе час и еще два, а немцы и не пытались прорываться. Лишь изредка они строчили по леску из автоматов и один раз выпустили фаустпатрон. Он даже не долетел до нашего окопа, а разорвался метрах в пятидесяти в придорожной канаве.
Мой младший лейтенант начал нервничать. Хотелось есть, а ни у нас, ни у трофейщиков с собой ничего не оказалось. Да и сидение в мокром окопе было бессмысленным. Сколько можно ждать этих немцев! Или - кто кого пересидит?
Заикин шептался о чем-то с капитаном и наконец махнул мне:
– Пошли! Через лес и той стороной, а там вернемся. У нас своя задача в конце концов.
Я вылез из окопа вслед за младшим лейтенантом. Мелкими перебежками мы двинулись через реденький лесок. За нами загремели выстрелы. Мы оглянулись.