Пояс черны

Братусь Дмитрий

Прошло около полутора часов, а еще недавно висевшее высоко над горизонтом солнце уже клонилось к закату. Подходил к концу первый день белых суток. Вездеход приближался к странным сооружениям, которые представляли собой торчащие из песка, очень пологие пирамиды с усеченными вершинами. Шесть таких бетонных конструкций стояли вряд посреди пустыни недалеко от очередного маяка.

— А вот и город, — сказал Лей.

— Где? — удивленно спросила Эда.

— Да вот же, — ответил Лей, указав на пирамиды. — Это транспортный вход в город.

Вездеход въехал на

вершину одной из пирамид, и площадка под ним начала опускаться. Тут же с четырех сторон поднялись красные огни, сигнализировавшие подъезжающим о том, что лифт занят. Вездеход опустился под землю на пару десятков метров, и перед ним открылась дверь в помещение похожее на подземную парковку. Дороги от шести лифтов сразу же сворачивали в сторону и заканчивались стоянкой вездеходов. Лей заплатил за аренду транспортного средства и повел гостей к эскалаторам, которые спускались в город.

Центром города была увенчанная искусственным куполом извилистая трещина длинною в несколько километров. Обе ее стены были плотно облеплены фасадами зданий. Витрины магазинов, кафе, банки и офисные помещения располагались на восьми ярусах пещеры. Переливаясь разноцветными огнями вывесок и реклам, это место выглядело не менее ярко, чем вечерний центр любого развитого города. Однако, было раннее утро, и люди не спеша шли на свои рабочие места по выложенным плиткой улицам и узким мостикам. Без суеты, не заталкивая друг друга на эскалаторы и в общественный транспорт, люди здесь шли медленно, как будто гуляя, хотя большинство из них шли на работу. Не смотря на час-пик, в городе было тихо, и лишь вода подземной реки тысячелетиями пилившая скалу надвое тихо журчала на дне пещеры.

— А почему у вас флаг такой мрачный? — спросила Эда.

— Ну почему же мрачный? — переспросил Лей.

— Черный какой-то.

— Ну, черный цвет — это цвет космоса, желтый круг — это Фокос, а белый треугольник — это символ движения вперед, символ преемственности и развития, то есть символ пришельцев.

Первым делом Лей повез гостей в центральный парк Акуры. Он хотел, чтобы дети влюбились в Землю обетованную с первого взгляда, и для этого лучшего места, чем центральный парк было не найти. Капсула остановилась в Долине водопадов — в месте, где грунтовые воды, вытекая из скальных трещин, спускались по стенам пещеры узором из тысяч больших и малых водопадов. Многовековые наслоения солей и минералов покрывали стены долины причудливым узором в коричневых, красных и оранжевых тонах с вкраплением белоснежных жилок. Стекавшая по стенам вода попадала в кристально чистое озеро на дне пещеры, где, расталкивая друг друга, суетились окуни, пытаясь схватить приносимые водой семена покрывавших скалы растений.

Долина водопадов располагалась в самом центре парка и, таким образом, в самом центре города между трех скал, на которых возвышались три огромных небоскреба. Между этими скалами, от станции, в разные стороны расходились три дороги. Одна через сквер вела к выходу из парка, другая — в детский развлекательный комплекс, а третья — в Катонийский сад. Лей повел детей к аттракционам, но Никьян

заплакала и наотрез отказалась туда идти. Эда прижала ее к себе и та быстро успокоилась, после чего Лей предложил пойти в сад.

Катонийский сад наполняли экзотические для этих мест титанианские растения — преимущественно те, что когда-то покрывали острова Като. Многие из них были полностью уничтожены Великим цунами и сохранились лишь в садах Земли обетованной. Увитые плющом деревья с необъятными стволами и покрытые мхом валуны были хаотично расставлены по идеально ровной поверхности сада усыпанной серым гравием. Каменные тропинки извивались между ними, и за очередным поворотом было не видно, куда ведет та тропинка, по которой идешь. Ориентироваться можно было лишь по указателям стоявшим на перекрестках.

— Странные здесь дорожки, — размышляла вслух Эда. — Как будто вначале набросали камней, а потом начали строить между ними дорожки. Почему не наоборот?

— Потому что так всегда происходит, — ответил Лей. — Вначале природа создает ландшафт, а потом человек на нем что-то строит. Это катонийский стиль. Этот сад — копия тех садов, что издревле строили в Катонии.

— А почему они так строили?

— Потому что есть такая поговорка: «Зло ходит по прямой».

— И поэтому они никогда не ходили по прямой?

— Ходили, конечно, — улыбнувшись, ответил Лей, — но только там, где это было возможно. По старому катонийскому поверью Бог-творец создал Закон, и весь мир подчиняется этому Закону. Закон этот невозможно нарушить, но можно сколько угодно пытаться, совершая грехи. Иногда может даже показаться, что ты нарушил Закон, но это лишь иллюзия. На самом деле ты совершил грех, и за него придется расплачиваться.

— А дорожки тут причем?

— А при том, что, даже передвигая камень, лежавший на своем месте тысячи лет, ты совершаешь маленький, но грех. Поэтому древние катонийцы не передвигали камней и не рубили деревья без необходимости.

— А вы до сих пор верите в Бога и во все эти дела?

— Мы верим в Закон, — ответил Лей. — На вере в постоянство и общезначимость законов природы, в невозможность их нарушить, строится научное знание.

— Разве научное знание строится на вере? — переспросил Зэн.

— Да, именно так, — ответил Лей. — В основе любого знания, даже самого объективного, лежат принципы, которые берутся на веру — это неизбежно.

Любопытство Зэна и Эды нравилось Лею, и он подробно рассказывал об истории научного метода, неизбежно отвлекаясь на историю Катонии и Страны пришельцев.

Погуляв по парку еще какое-то время, они направились через сквер к выходу. Лей достал коммуникатор и начал что-то на нем набирать.

— Сейчас закажем обед, — сказал он, просматривая меню.

— Жена в экспедиции, а самому мне готовить, по правде говоря, лень. Вот и заказываю еду на дом. Когда придем, еда уже будет на столе.

— А как служба доставки попадет в дом? — спросила Эда.

— При помощи одноразового ключа, — ответил Лей.

— А вы не боитесь, что они украдут что-нибудь?