Пойманные под стеклом
Шрифт:
когда я почти потеряла сознание, она снова поднесла ее к лицу и закрепила ремень.
– Итак, разве не прекрасный опыт?
– был ее единственный комментарий. Я все еще спрашиваю
себя о назначении того путешествия. Оно должно было нам показать, насколько важен купол?
Внушить нам, что побег бесполезен? И так же я спрашивала себя, что же произошло с
Алиной, что она решилась на такой радикальный поступок.
Позади нас заход солнца окрашивает небо в розовый.
переработке отходов, не дымили бы так, можно было бы представить Купол удивительно
красивой горой в сумерках. В непосредственной близости к куполу ландшафт был
совершенно пуст. Весь мусор убрали давным давно. Только теперь мы удалились достаточно
далеко, так что постепенно начинают встречаться отходы, которые оставил нам старый мир -
мир коммутаторов. Мы видим ряды разрушенных домов и улицы с провалившимся,
потресканным асфальтом. Всюду разбросаны остатки старых транспортных средств,
покрытых чем-то, напоминающим плющ.
Даже если зима и мороз убили все корни, земля не настолько бесплодна, как я предполагала.
Не только плющ, также дикие травы и мох покрывают руины. Я стараюсь не наступать на
зелень, чтобы не погубить нежную жизнь. Время от времени я наклоняюсь вниз и осторожно
прикасаюсь к ним рукой.
Но больше всего мне нравится земля. Какой контраст по сравнению с Куполом, где все так
чисто! Хотя мы совсем недавно в пути, моя обувь уже вся грязная и поцарапанная. Старые
улицы по больше части непроходимы, и мы бредем по узким улочкам, которые были
протоптаны предыдущим туристами, которые как вены ответвляются от купола. Необозримая
сеть артерий. Снова я снимаю перчатки, наклоняюсь и с трудом собираю горсть холодной,
жесткой земли.Я крошу ее до тех пор, пока в руке остается всего один голубой камень,
который я тру большим и указательным пальцем.
Алина, которая идет между мной и Квинном, смотрит на меня. Ее глаза из под маски смеются.
Но я не знаю точно, почему она смеется - возможно, она просто высмеивает меня. Я отпускаю
синий камень и вытираю руки о штаны. К тому же я замечаю, что шнурок на ее ботинках
развязался. Сначала я не хочу говорить, но затем все же показываю на ее ноги. Она кивает и
завязывает узел. Когда она наконец снова встает, я тоже улыбаюсь ей. Вероятно, потому что
хочу перетянуть ее на свою сторону и показать, какая я милая. Если я буду обходиться с ней
хорошо, надеюсь, она не отнимет у меня Квинна.
Через полчаса мы достигаем почетного надгробного камня. Там уже собралась печальная
толпа, чтобы вместе оплакать умерших родственников
пятиугольнике. Чтобы избежать эпидемии , мертвецов закапывают за несколько миль от
купола, чтобы туристы не могли добраться до тел. Но чтобы у людей было место для скорби,
министерство позволило соорудить этот надгробный памятник. Разумеется, многие Вторые не
могут позволить себе кислород, в котором нуждаются, чтобы прийти сюда. Моя семья,
должна была устроить дома маленький прощальный вечер, когда умерла моя бабушка.
– Знаешь ли ты кого-нибудь, чье имя высечено на этом камне?
– спросил Квинн Алину.
Она на мгновение закрывает глаза и видно, как ее веки дрожат.
– Нет, - говорит она.
– Имен
моих родителей там нет.
Квинн открывает рот, чтобы что-то ответить, но я щипаю его. Это не его дело.
– Можете представить каким огромным он должен был бы быть, если бы на нем размещались
бы все имена тех , кто задохнулся?
– спрашивает он.
Мы осматриваем внушительный камень, однако быстро отворачиваемся и снова идем.
Представление просто головокружительно.
Постепенно редеют ряды солдат, которые окружают купол в концентрических кругах , и через
час мы оставляем позади последний защитный пояс. Только несколько дневных туристов
можно узнать по маленьким точкам в дали, медленно путешествующих, приблизительно на
расстоянии одной мили.
Мы пересекаем старый школьный двор, проходим мимо разрушенных скамеек и сломанной
корзины для баскетбола. В углу лежат опрокинутые мусорные ведра, из которых выкатились
пластиковые бутылки, совершенно невредимые. Мы выходим на широкую улицу с
пешеходным мостом из бетона, по которому попадаем на другую сторону. Там Алина
останавливается и решительно упирается руками в бока.
– Отсюда я пойду дальше одна, - решает она.
Я смотрю на Квинна.
– Но одной не безопасно, - возражает он.
– Не переживай, у меня достаточно воздуха, чтобы попасть туда, куда нужно, - она стучит по
кислородному баллону и показывает нам большой палец.
– Мне не нужно столько много как
ей. Я уже наполовину закрыла вентиль.
– Куда именно ты собралась?
– спрашивает Квинн.
– На запад.
– Ты не сможешь добраться до города.
– Не переживай, я иду в определенное место.
– Эй, ты должна сказать мне, что ты запланировала. Знаешь ли, что я получу разгон, если мой
отец узнает, что я помог крысам?
– Мы называем себя повстанцами, - остро отвечает Алина.