Поймать балерину

Зайцева Мария

– Откуда Сонни Влачека знаешь?

– Влачека? – задумалась я, - о… мы, наверно, на одном курсе учились в Гарварде… А что такое?

– Ничего… Как у тебя, кстати, с парнями? Никто не пристает?

– Джонни! Ты достал! Я уже взрослая!

– Ага, конечно… Ладно, Анни, я поехал, Лиз передавала приглашение сегодня на ужин, сказала, что ты можешь забыть.

– Забудешь тут, - хмыкнула я, опять приходя в уныние и возвращаясь к острой ситуации с рекламой своего центра.

– И да, тебе завтра позвонят из моего офиса, переговори с маркетологом. Он решит вопрос по рекламе.

– Эй! Нет уж! Я сама хотела! – возмутилась

я. Но уже как-то вяло.

– Анни, - Джон, уже дошедший до дверей, вернулся и опять сел напротив, - женщина не должна сама, понимаешь? Вернее, она может сама, и это круто, если получается… Но ты должна позволять помогать себе тем, кто рядом и кто переживает и болеет за тебя, понимаешь? Мужчина должен всегда быть за спиной женщины, когда она хочет все сделать сама, подстраховывать, чтоб все у нее получилось. И быть впереди женщины, когда ей грозит хотя бы малейшая опасность.

– Это… Это… шовинизм, - пробурчала я, внутренне соглашаясь все-таки.

– Сама знаешь, чьи это слова. Прадед не знал, что такое шовинизм. Но знал, как себя должен вести настоящий мужчина. Так что лучше помолчи.

Брат подмигнул мне опять, улыбнулся и вышел. А я осталась сидеть, уже даже и не переживая по поводу произошедшего инцидента.

Если мой брат брал ситуацию под свой контроль, то можно было быть уверенной, что все произойдет так, как ему надо.

Джон Легран уже давно прекратил быть просто наследником огромной империи, и имя свое завоевал не благодаря богатству, а скорее, вопреки.

Его, основанная с нуля, компания по инновационным айти технологиям, затем органично, после примирения с дедом, влившаяся в отцовский холдинг, по-прежнему была одной из самых прибыльных в стране. А его нрав, холодный и разрушительный нрав истинного Леграна, унаследованный по мужской линии, был знаком каждому, кто хотя бы думал о том, чтоб встать на его пути. Отец говорил, что брат очень похож на прадеда…

Пожалуй, в самом деле, не буду изобретать колесо. Глупо не пользоваться возможностями своей семьи, тем более, во благо других. Не об этом ли писала грэнни в своем дневнике?

Я аккуратно положила на стол книгу, в которой мне осталось дочитать буквально несколько абзацев.

Эта реликвия передавалась в нашей семье по женской линии, от одной кровной родственницы к другой. Мне ее буквально пару дней назад передала моя тетка, урожденная Легран. История моей грэнни, полная приключений, горьких открытий и тяжелых испытаний, обычных для жизни женщины в начале двадцатого века, была настолько захватывающей, что я буквально не могла оторваться. Конечно, в семье знали, кем был прадед. Знали, но посторонним эта история никогда не передавалась. У каждого свой путь. И то, что мои родные прожили вместе долгую, очень долгую и полную любви и взаимопонимания жизнь, говорит о том, что человек способен ради близкого преодолеть все. И себя, в том числе.

«… После нее была еще одна, уже на свадьбе Мадди и Мартина. Но я оба раза отказывала. Мною, прежде всего, двигал страх. Страх того, что Легран, заполучив меня полностью, хотя он и без того полностью мной владел, опять станет прежним. Нетерпимым, ничего не слышащим, думающим только о своих желаниях. Я его не хотела мучить, нет. По крайней мере, осознанно. Я искренне опасалась возможных перемен! Но ничего не происходило. Конечно, ему было мало наших встреч, в которых я не могла теперь, да и не

хотела ему отказывать. Конечно, он желал полностью меня, как когда-то в Париже… Но все же, он смог понять, что даже тогда полностью он меня не взял. Тело – это всего лишь тело. А душа, сердце… Это уже другое.

Мы не жили вместе, он приезжал часто, а, после того, как Мадди съехала к Мартину, вообще каждый день. За исключением тех недель, когда он уезжал в Хьюстон решать какие-то вопросы по бизнесу. Я старательно не думала, откуда у него там взялся бизнес. Не прятала голову в песок, нет. Но и смысла в переживаниях не видела, хотя бы потому, что в любом случае, это ничего бы не изменило.

Моя школа росла, развивалась. Я решила не возобновлять карьеру профессиональной балерины, полностью уйдя в свою работу по обучению детей и взрослых, тех, кто желал обучиться азам балета. Мы выписали из России учителей, и, представьте, многие откликнулись и приехали! У них там сейчас было не очень спокойно, постоянно какие-то террористические акты, их столицу сотрясали катаклизмы…

У меня же, после того , как я, скрепя сердце, позволила Леграну финансово участвовать в своем бизнесе, все было спокойно. Я перестала оглядываться по сторонам, нервничать, когда рядом проезжала машина, похожая на ту, в которую меня затолкал рыжий безумец… Перестала думать о будущем со страхом и неуверенностью. Мадлен, принимавшая активное участие в создании школы и даже замещавшая меня по необходимости, как-то сказала, что в наше время, когда многие женщины поднимают вопрос о своих правах, о возможности голосовать, получать высшее образование и даже избираться, следует беречь мужчин. И позволять им руководить. Особенно, если самой женщине от этого лишь польза.

Для моей школы определенно была польза в участии Лергана. Потому я перестала противиться его желанию занять все сферы моей жизни. Пусть занимает. А я займу те, что хочется мне. Я могла себе это позволить.

Сегодня Легран, в очередной раз не получив от меня согласия на брак, только сжал гневно губы и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

А я подошла к окну, наблюдая за тем, как он отрывисто что-то командует водителю, садится в машину… И неожиданно останавливается, вскидывая голову вверх и упираясь в меня взглядом. Я прикусила губу и неосознанным жестом положила ее на живот… Он еще не знал… Я все размышляла, когда же сказать… Но ему, как всегда со мной, было достаточно намека. Прозрачный взгляд остановился на моей руке, затем резко переместился к лицу… И в следующее мгновение Легран уже бежал обратно, позабыв про кепку, слетевшую из-за ветра с головы, и про открытую дверцу машины. Я развернулась спиной к окну, оперлась о подоконник… И ждала, когда мужчина, однажды сказавший, что я приду к нему сама и попрошу… Прибежит ко мне, перескакивая через ступени. Точно так же, как я не так давно бежала к нему.

Наверно, мы квиты? Наверно, стоило просто перевернуть уже, наконец, эту страницу? Все же, наша жизнь настолько многогранна. И именно мы, умея находить правильные пути друг к другу, делаем ее полноценной и счастливой.

Мы с Леграном нашли эти пути. Я уже отчетливо это понимала. Так же, как и то, что впереди еще столько всего! Нам, наверно, будет совсем непросто. Но уже то, что мы смогли найти дорогу друг к другу, было хорошим знаком. И наш малыш у меня под сердцем лишь подтверждал это. Значит, все было правильно. Значит, все получится»…