Поймать и женить
Шрифт:
На его голос тут же высунулась Мария Адамовна:
– Борис Борисович! Вы нашу квартиру ищете? Мы на третьем этаже, квартира сбоку. Мы вас ждем!
Идти к Коровиным уже и вовсе не хотелось. Но, может, они успели заметить что-нибудь?
– Давайте, мы ждем! – зазывала Мария Адамовна.
– Да иду я!
Едва Кулаков переступил порог дома, как к нему сразу же кинулась баба Нюра:
– Боже мой! Какими судьбами? А мы вас и не ждали совсем!
– Мама! Что ты несешь? – возмутилась Мария Адамовна и тут же расцвела
– Да я на минуточку…
– На минуточку! – весело подхватил Иван Михайлович. – Только на минуточку!
– Это вам, – протянул коробку конфет Марии Адамовне Кулаков. – К чаю.
– Давайте мне! – ухватила коробку баба Нюра. – А то… чего ж, на одном хлебе-то?
– Да хоть куда, – махнул рукой Кулаков. – Только уберите подальше… Я ее видеть не могу!
Иван Михайлович быстро уловил совсем не праздничное настроение Кулакова и широко раскинул руки:
– А давайте-ка к столу! А то, я гляжу, настроеньице-то пошаливает, а? Я говорю, шалит оно, настроеньице?
– Да какое тут, к черту, настроеньице? – не выдержал Кулаков. – Ведь только на секунду оставил машину возле подъезда, в палатку заскочил за конфетами… Провались они… А на капот кто-то камень бросил! Ну что за люди? Зараза! Ведь только машину приобрел!
– Молодой человек! Какие ваши годы! – кокетливо играла глазками баба Нюра. – Только бери да бери!
– Мама! – воскликнула Мария Адамовна. – Поставьте конфеты на стол! Борис Борисыч, а давайте я вам помогу пиджачок снять? Или вы в нем?
Она уже пыталась снять и куртку, и пиджак, но Кулаков будто ничего не замечал.
– И ведь только видел, как «Жигули» за угол завернули, – произнес он. Вот сердцем чую – тот мужик на «Жигулях» или видел, кто бросил, или сам к этому руку приложил!
– Ой, да что вы! – махнула рукой Мария Адамовна. – У нас здесь такие люди! Башку свернут, не то что на капот ключи бросят! Да вы проходите!
Кулаков вдруг пристально взглянул на Коровина:
– Иван Михалыч, а у тебя вроде бы такие же «Жигули» были? Это не твои?
– Совершенно верно, – влезла баба Нюра. – Наши это. Андрюшенька…
– Мама! – сверкнула глазами Мария Адамовна. – Посмотрите курицу! Ой, Борис Борисыч! Ну что вы такое говорите? Ну как же наши «Жигули» без Вани поедут? Хи-хи! Это вы шутите так?
– Так она сгорела, наверное, курица-то, – опять влезла баба Нюра.
Иван Михайлович теперь уже и вовсе по-балетному изогнул руку и торжественно пригласил:
– Прошу к столу!
– Да я на минутку, какой стол, – поморщился Кулаков. – У меня сегодня дел столько… Да еще с этой машиной…
– Только чашечку чаю! – прижала руки к груди Мария Адамовна. – На минутку!
– Только на минутку, – подтвердил Иван Михайлович. – Чего уж дольше-то засиживаться?
Когда Кулаков вошел в гостиную, плечи его непроизвольно опустились. Перед ним стоял накрытый стол,
– А вы ждете кого, что ли? – растерянно спросил он.
– Вас! – улыбнулась Мария Адамовна.
Кулаков смутился. Это надо ж – к его приходу такое пиршество устроить! Совсем к ним люди не заявляются, что ли?
– И все же я… Недолго, – на всякий случай предупредил Кулаков и безнадежно плюхнулся на стул.
Поздно вечером изрядно пьяненький Кулаков настойчиво допытывался у Коровина:
– Вот ты скажи мне, Михалыч! Вот почему у тебя и собаки нет? И как это ты… как ты можешь жить без этих… без живых огра… организьмов?
– У меня есть… огра… огранизьмы! – клевал рюмку носом Иван Михайлович. – У меня… жена! И мама. И сынок… огранизьм!
Мария Адамовна не могла усидеть на месте. Настал подходящий момент – вон какие они уже пьяненькие! Самое время для любовных знакомств, а Евгения все никак не приходила. Мария Адамовна замучилась ей звонить, но телефон не отвечал.
– А вот у меня, Борис Борисыч, есть одна моя знакомая… – уже в который раз начинала она заочное знакомство. – Так вот она жутко, просто жутко любит собак!
– Кто это?! – ошарашенно спросил Кулаков.
– Да это Маша, наверное, про Вику, подружка у нее есть, – вздохнула баба Нюра с кресла. – Та всех кобелей к себе волокет.
Баба Нюра уже давно дремала в кресле, но уходить не хотела – все же не часто у них гости бывают. Да и послушать интересно, о чем мужчины говорят.
– Мама! Ты спалила всю курицу! А сейчас мечтаешь спалить всю судьбу Борису Борисовичу? – воскликнула Мария Адамовна и снова обратилась к гостю: – Так вот я и говорю, одна моя подруга…
– Нет, так скажи, Михалыч, – все допытывался Кулаков. – Так ты чего собак-то не держишь?
– Не держу… – пьяненько мотнул головушкой Михалыч. – А потому что… Я их боюсь, вот!
– А ты Фишера читал? – прищурился гость. – Он же целые книги написал! Три!
– Это который с шахматами? – проявил эрудицию Коровин.
Кулаков задумался, потом уставился на Ивана Михайловича:
– А он чего – еще и в шахматы? Я думал… Я думал, он собачий психолог.
– Так он чего – еще и с собаками? – поразился Коровин.
– Голова-а-а, – протянули оба. – За это и выпьем.
– Слышь, а ты вот этого… Цезара Миллана читал? – снова уставился на Коровина Кулаков.
– Милан? Не… не видали… Сейчас не до него, потом съездим… Нам бы с арендой расплатиться.
– Расплатитесь, – кивнул гость. – А потому что… потому что тот… тоже голова!
– За это и выпьем! – встрепенулся Коровин, и рюмочки вновь опустели.
– Так я вам чего говорю, вот эта подруга… – все еще надеялась на сердечный разговор Мария Адамовна. – Она та-а-ак вами интересовалась! Борис Борисыч, я ж вам говорю!