Поймать лаптем удачу
Шрифт:
Гущин сидел на кухне и смотрел новости по телевизору. Увидев, как я вошла и села на стул, он включил микроволновку и достал из холодильника греческий салат.
— Я забыла купить продукты, — сказала я вслух, имея в виду полуфабрикаты. — Ты сам приготовил его? — спросила я про салат.
— А то! — Гущин достал из микроволновки тарелку с рыбой в кляре и пюре и поставил ее передо мной. — Ешь, может, подобреешь.
Интересно, он рыбу сам жарил или готовую купил? По вкусу она была немного суховатой и недосоленной, но я была не против отведать и такой. Когда я нервничаю,
— И что я, дурак, на заводе торчу? Пять лет на институт потратил! Выучился бы на повара в ПТУ и пошел себе в ресторан работать шефом. Смотри, как уплетаешь! — засмеялся он. — А я есть это не смог. Для меня оно несъедобно. Салат куда лучше получился. Вик, с тебя сто рублей за испорченную тетрадь и пять тысяч четыреста за моральный ущерб.
— Я тебя не просила готовить.
Я почему-то чувствовала угрызения совести за то, что мой гость сам кухарит.
— Да, и еще за обслуживание я пришлю тебе счет факсом. Ты зачем пригласила меня к себе жить?
— Потому что одной мне страшно.
— Неправда. Я знаю, — игриво улыбнулся он, — ты запала на меня.
Я посмотрела на Сергея уничижающим взглядом.
— Столько всего для привлечения внимания предпринимаешь, — продолжил он. — И не смотри на меня так, а то я с тобой как твой бисексуал поступлю!
— Кто? — не поняла я.
— Да гей твой! Как ты думаешь, я ему понравился? А то я чуть не покраснел, как ты, когда он на меня посмотрел с улицы.
Гущин и смеялся, и искусственно пытался стесняться, но выходило у него это плохо. Покраснела, к своему ужасу, я. Меня охватил жар. Когда он перестанет про этого идиота болтать?!
— Как ты считаешь, он думал обо мне? — почти с девичьей жеманностью продолжил Гущин. И по-мужски, с приподнятой бровью спросил. — Не боишься, что меня уведут?
Я закашлялась. Да чтоб его! Я всегда от его еды давлюсь. Нет, я больше есть при нем, не буду. Гущин быстро налил воды и похлопал меня по спине со словами.
— Да не расстраивайся, пошутил я! Я же сказал: так и быть, женюсь я на тебе когда-нибудь. Только возмести ущерб за тетрадку.
Он достал тетрадь и положил перед моим носом. У меня еще стояли слезы в глазах от кашля, и я не сразу заметила, что я, дура, забыла вырвать из нее ночные фантазии про Высоковского-младшего. Я так их и оставила на память бедному Гущину, который не догадывался о моих похождениях. На листе было три Высоковских, один голубой — перечеркнутый. Я глаз не могла отвести. Как же я круто его нарисовала! Особенно первого…
— Я, конечно, ценю твое творчество, но как-то я у тебя плохо получился. Может, если раскрасить и челку сделать кудрявой, тогда я больше буду похож, а?
Опять прикалывается. Когда же я перестану краснеть?
— Э… э… — Я тщетно пыталась выкрутиться.
— Вик, а может, ты перестаралась? Давай сознавайся, ты специально его мне нарисовала, чтобы я приревновал, да? Ну не могла же ты в гея влюбиться!
Так, раскрылся. Он меня пытает.
— Да нет же! Я не влюбилась в него! — не выдержала я.
— Ага, конечно! Да ты его только за то, что он на тебя похотливо посмотрел, чуть не пристрелила, а уж когда назло мне, он поцеловал тебя, я был уверен, что произойдет
Ни пить, ни есть я уже не могла. Да, зачем же я его все-таки рисовала? Чтобы понять, на кого он больше похож. И я поняла? Нет! Разве, что на гея он не походит.
— Над ним издевалась, — сказала я первое, что пришло мне в голову, и тут же пожалела. Глупо!
— А зачем в моей тетрадке?! Это мне назло, да? Одним выстрелом — двух зайцев, так? И что-то не похоже по этим картинкам, что ты над ним издевалась. Вик, или это я у тебя плохо вышел? Давай признавайся, кто у тебя на душе? Я или гей?
— Гущин, я куплю тебе дюжину тетрадок, только отвали от меня!
— Зачем ты его рисовала в моей тетрадке? Что ты хотела мне этим сказать? — не унимался Сережа.
— Да я нечаянно!
Это тупик. Что же придумать?
— Кристина… Она просила изобразить мне его достоверно. Вот я и прикидывала образы. А тетрадь твоя — первое, что попалось мне в руки в период вдохновения.
— А почему он тебя подвозил?
Я не ответила.
— Вик, зачем ты меня позвала?
Опять по-новой. Мне опять становилось не уютно.
— Страшно. Было.
— Значит, сейчас я могу уезжать? Спасибо, Сережа, но ты мне негоже? — надулся Гущин.
— Нет!
Зачем я его останавливаю? Пусть домой едет. Но язык меня не слушался.
— Сегодня останься, — тихо сказала я.
— Зачем?
— Страшно.
— Страшно? Вика! Может, перестанешь мне мозг есть? Зачем я тебе нужен?
— Для компании.
Это первое, что пришло в мою пустую голову. Гущин посмотрел на меня так, что я сразу поняла, что он не верит ни одному моему слову.
— О’кей! — весело сказал он. И положил свои ноги на соседний стул. Все его тело говорило о расслабленности и беззаботности. — Тогда я делаю такой вывод.
У меня закружилась голова. Да, умеет он голову затуманить.
Глава 5.6
— Ты ушла на больничный и поняла, что долго не увидишь меня, такого-растакого красавца. Соскучилась и специально решила перед моим приходом поменять дверь, чтобы я поверил в твою вымышленную историю с воровством. Еще: ты совершенно не умеешь клеить парней, особенно таких, как я. Поэтому, насмотревшись сериалов, попросила друга, то есть Высоковского, сыграть влюбленного. Но тот, видимо, перестарался. Он-то не знал, что ты целоваться не умеешь! И за раскрытие сей тайны ты готова его на тот свет отправить, к брату!
Я поняла, что еще одно слово — и я выкину его в окно.
— И как тебе моя первая сказка? — спросил Гущин, хитро посмотрев на меня. Он меня чувствовал.
— Ты серьезно? — только и спросила я.
— Вполне. Но, может, ты мне расскажешь свою версию?
Я встала и тихо пошла в коридор. Не могу я ему все рассказать. Да он мне и не поверит. Но справедливо ли его подвергать опасности, когда он ничего не знает? Я взяла свою большую сумку и медленно направилась в свою комнату. Гущин, прислонившись к стене, наблюдал за мной. Обаятельный он парень и красивый. Но чего-то в нем не хватает. Хотя и шарм есть, и ум. Может, меня его язык и неугомонный нрав отпугивает?