Поймать солнце
Шрифт:
Девушка снова целует меня, задерживаясь надолго. Потом еще раз. Перебирая мои волосы правой рукой, она приподнимается выше, чтобы поцеловать боковую часть моей челюсти. Осыпает поцелуями щетинистый край и издает тихий болезненный вздох.
А когда она высовывает язык, я теряю самообладание.
Поворачиваю голову, зарываюсь пальцами в ее волосы и прижимаюсь к ее рту.
Элла со стоном растворяется в поцелуе, ее нога обвивается вокруг моей в страстном объятии, а мальчишеские шорты задираются вверх. Она хнычет, стонет. Вжимается в меня, и я стону в ответ, наши приоткрытые рты прижимаются
— Элла, — хриплю я, отстраняясь и зажмуривая глаза, пока она гладит меня через боксеры. Мне до чертиков страшно, что я сейчас кончу. Никто никогда не прикасался ко мне там, кроме моей собственной руки.
Поворачиваю голову на подушке, пока мы не оказываемся лицом к лицу, и ее широко распахнутые, остекленевшие глаза встречаются с моими. Лунный свет льется из открытого окна, освещая ее раскрасневшиеся щеки и взъерошенные волосы.
Я опускаю взгляд на ее вздымающуюся грудь, обтянутую персиковой майкой. Твердые соски проступают сквозь тонкий слой ткани, и зверь внутри меня реагирует. Из моего горла вырывается рычание, когда я тянусь к подолу ее топа и начинаю стаскивать его с ее тела. Элла снова задыхается и убирает руку, чтобы помочь мне снять его. Секунды пролетают незаметно, когда майка падает на пол, а ее молочно-белые груди оказываются на уровне глаз. Опустив девушку на матрас, я обхватываю ладонями обе груди и наклоняюсь вперед, беря в рот один сосок.
— Макс… о, боже… — стонет Элла, выгибая спину и вжимаясь в меня, хватаясь за мои бицепсы.
Я покусываю и посасываю, затем перехожу к другой груди. Она вся из нежной кожи и солнечных грёз. Пряди длинных волос каскадом падают ей на грудь, и, когда у меня перехватывает дыхание, я хватаю их в охапку и приподнимаюсь, глубоко вдыхая и снова припадая к ее рту. Обе ее руки обхватывают мои плечи и притягивают меня так близко, как только возможно. Ее нога обвивается вокруг меня, и я оказываюсь зажатым между ее бедер, пока ее грудь не прижимается к моей.
Элла откидывает голову назад от прикосновения.
— Макс, — стонет она. — Прикоснись ко мне.
Я не колеблюсь.
Мы оба неопытны, но неопытность ничего не значит, когда тебя обуревает потребность. Руководствуешься необузданным чувством. Все кажется правильным. Каждое прикосновение, каждое новое открытие имеет смысл. Руки просто знают, куда двигаться, и конечности переплетаются соответствующим образом, в то время как губы и языки танцуют в извечном ритме.
Я просовываю руку за пояс ее шорт и поглаживаю влажный кусочек ткани у нее между ног.
Элла вскрикивает.
Другой рукой я прикрываю ей рот, чтобы сдержать крик, от которого в комнату ворвутся мой брат или отец и разрушат момент. И это уничтожит меня. Я точно упаду замертво, если Эллу вытащат из моей постели до того, как я смогу заставить ее кончить.
Ее взгляд скользит по моей руке, когда я проникаю пальцами под нижнее белье. Она беспомощно стонет под моей ладонью,
Я закрываю глаза и издаю низкий стон, когда погружаю в нее палец и начинаю двигать им, входя и выходя. Шелковистое тепло обволакивает меня. Бархатный огонь. Наши лица на моей подушке в нескольких сантиметрах друг от друга, и ее теплое дыхание касается моих губ, а из ее горла вырываются тихие всхлипы. Мой палец скользкий, и я ввожу еще один, когда ее ноги сжимаются вокруг моей талии.
Когда основание моей ладони касается ее клитора, девушка дрожит.
— О, боже… — хрипит она, впиваясь ногтями в мои обнаженные руки. — Макс.
— Я держу тебя. Я здесь. — Открываю глаза, чтобы посмотреть, как она разваливается. — Держись за меня. Отпусти это.
Она сжимает меня крепче.
— Я… Это так…
— Приятно, правда? — Я сглатываю, мои боксеры обтягивают и душат. — Тебе нравится?
— Да.
— Ты хочешь кончить?
— Да… Макс… — Ее губы приоткрыты, щеки порозовели. — Это так приятно.
Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее, с открытым рот и голодным языком. Она целует меня в ответ с такой же настойчивостью, и мы оба стонем и извиваемся, ощущая все это.
— У меня в тумбочке есть презервативы, — бормочу я, снова прижимаясь лбом к ее лбу.
Ей удается кивнуть головой.
— Это… это хорошо.
Моя рука набирает скорость, два пальца глубоко заполняют ее, проникают все дальше. Я толкаю сильнее…
И в этот момент она замирает, тихо вскрикнув.
Я отвожу лицо от ее лица, мои глаза вспыхивают.
— Я сделал тебе больно?
Она сжимает челюсть, но качает головой.
— Я в порядке… Продолжай.
— Элла. — Хочу вытащить пальцы, но она хватает меня за запястье, чтобы удержать. Чтобы я остался внутри нее.
— Пожалуйста, не останавливайся.
Нерешительность охватывает меня… пока Элла не берет все в свои руки.
Она просовывает руку под одеяло и проникает пальцами за пояс моих боксеров.
— Черт, — ругаюсь я, откидывая голову назад от волны удовольствия, прокатившейся по позвоночнику.
Она гладит меня. Вверх и вниз, ее хватка тверда.
Я продолжаю ласкать ее пальцами, тереть клитор.
Яростно, отчаянно, мы оба на грани.
Я стягиваю боксеры с бедер, сдвигая их до середины бедра, освобождаясь от стеснения, давая ей лучший доступ. Я бесстыдно оседлал ее руку, а она — мою. Разливается жар. Покалывание усиливается. Матрас скрипит, изголовье кровати слегка ударяется о стену. Элла сжимает меня, хлюпающий звук моих пальцев, входящих и выходящих из нее, эхом разносится по тихой комнате.
Мой язык снова у нее во рту, беспорядочный, неуклюжий, подстегиваемый безудержной потребностью.
Все ее тело напрягается, когда моя рука находит идеальный ритм, и ее мычание и хныканье вливается в мой приоткрытый рот. Ее глаза закрываются, рука сжимается вокруг меня, когда она кончает.
Я заставляю себя открыть глаза, чтобы увидеть, как ее лицо преображается от удовольствия, и она издает тихий, хриплый крик, вибрируя в моих руках.
Она гладит меня быстрее, даже несмотря на волну удовольствия, проносящуюся сквозь нее.