Поймай меня
Шрифт:
Дождь хлестко ударяет по всему телу. Молнии режут небо на части. Гром ревет, храпом раненого зверя.
Я захожусь в сумасшествии, тарабаню по поверхности криком в небо, выхлестываю его из себя На моей коже вода. Как и все его слова.
Боже!! Зачем ты мне его дал?!!
Он же смотрел в глаза и врал. Я падаю в пустоту. Ливень потоками смывает, стирает его. Пути назад больше нет.
От холода, влаги трясет как в лихорадке. В тупом онемении не реагирую, насколько это опасно.
Обессилена бурей внутри, почти не замечаю, как меня на руках вытаскивают
Опасное существо на водительском месте. Только его не хватало в эпицентре душевной драмы. Треф.
Полного имени я не знаю, но тех немногочисленных фактов, вполне достаточно, чтобы испытывать неприязнь.
— Какого черта?!! — выкрикиваю в отекшее от недавних побоев лицо, с выражением недовольства. С нас водопады стекают на резиновые коврики в салоне.
— Ты че суецидница? Так надо было металлический стержень прихватить, чтобы наверняка молнией у*бало… Совсем мозгов нет?.. Другого времени искупаться не нашла?
Глава 26
Что ему нужно? И как он здесь оказался?
Два вопроса не перестают крутиться в голове, перекрывая на время произошедшее. Чувство собственной безопасности, все-таки берет верх над эмоциями.
Насторожено слежу за каждым движением, сдвигаюсь в сторону, когда тянется к тумблеру, добавляя температуру в салоне.
— Я печку включил, а то у тебя синюшный вид, как у замороженной курицы — неожиданно поясняет, выгляжу наверно слишком ошарашено. От дрожащего тела, голосовые связки отказывают, выплескивая только свистящие вздохи.
— Боишься меня? — согласно киваю — Узнаю руку мастера…Ох блядь прочесывает рукой по волосам — Надо было раньше тебя предупредить, пока не дошло… А ты прям в серьез топиться хотела?
— Нет, я же не дура — переключаюсь, не в силах себе объяснить ситуацию, а ему и подавно — Следишь? Как мог здесь оказаться?
— Родители в соседнем подъезде живут. Выхожу от них и вижу, фея несется на всех парусах по дождю, сразу просек, что от Жигунова бежишь, поехал следом.
— Убедительно, еще один отменный лжец. Ждешь спасибо? — пытливо поднимаю глаза, он мотает головой.
— Заебало за Романом дерьмо собирать
— Давненько этим занимаешься?
— Давай по порядку, но не здесь. Меня колдаебит от холода, тебя тоже. Поехали ко мне? Выпьем чего-нибудь погорячее, переоденемся и все расскажу. Идет?
Домой мне нельзя, открытые раны на сердце, не позволяют вернуться. Я знаю, что Рома придет, а слушать очередную сказку, нет сил и желания.
Что делать? И соглашаться слишком рискованно. Еще одна темная фигура на доске. Под искаженным изображением начинаю перерабатывать. Все не так как кажется. Желание, выслушать историю от другого лица, борется и побеждает.
— Идет — даю добро, протягивая руки к пышущей жаром вентиляции на панели.
Пальцы мелко покалывают, от тепла разливающегося по сосудам. Мокрая одежда, как липкая броня мешает телу согреваться.
Мы едем около пятнадцати минут в сторону
Дождь потоками смывает улицы. Если бы можно было так же растворить воспоминания. Как допустимо с такой простой притворяться перед людьми, без жалости идя на поводу собственного я. Это абсолютная дикость.
Без страха, в семейной квартире. Не побоялся, что соседи расскажут жене. А ребенок? Как можно с ним так поступать? Значит, разговоры про детство тоже были ложью, он делает ровно как его отец. Знает насколько это больно и все же.
Безжалостное чудовище и этому нет никаких оправданий.
Теплящаяся, как дымок, доля здравого смысла, подталкивает не творить безрассудство. Только жажда причинить Роме боль намного сильнее. Рядом человек, который всем своим существом неприятен ему, от этого легче. Успокаивает, разрыв всех артерий, из них так и хлещут кровавые потоки, заливая горечью сердце.
Озноб, как по проводам, разбегается по венам. От тревоги. От холода. От влаги. и умирающих чувств. Сама не заметила, в какой именно миг, я влюбилась. Теперь все иначе, игра перевертыш. А я в развороте, поэтому так ломает.
Поднимаемся молча, я неловко поглаживаю металлический поручень в лифте.
— Максим — пресекает тишину, вижу, как не сводит с меня колкий взгляд.
— Милана — отвечаю.
Не намного выше меня. Худощавый, не хлипкий, но и качком, его назвать сложно. Скорее жилистый. Светлые волосы выбриты на висках, а сверху затянуты в петлю резинкой на затылке. Шея, это то, что возможно разглядеть под толстым свитером, вплотную забита татуировками. Еще одна над бровью. Зигзаг с искрой. И тонкая серьга крестом в ухе. Глубокие серые глаза. Славянская в большинстве своем внешность. И ничего криминально я в нем не вижу. Смотрит скорее изучающе, чем с подвохом.
— Я недавно переехал, так что не пугайся, там срач — предупреждает, перед тем как открыть дверь.
Это еще мягко сказано, как только заходим, запах пропавшей еды прорезает ноздри. Больше похоже на лофт, стены не обработаны штукатуркой. Красный кирпич местами обклеен плакатами. Мотоциклы, отдельные части городских зарисовок.
В раковине завал грязной посуды. Коробки с вещами разбросаны повсюду, как и одежда, по всей видимости, тоже не первой свежести. Наверняка в одной из куч можно труп обнаружить. Это даже не холостяцкое логово, пещера.
— Ого!! Срач это даже комплимент — стою на пороге и не решаюсь пройти в комнату, где возможно не ступала нога человека.
— Прости, не ждал гостей, можешь просто закрыть глаза — это не поможет, ослепнуть не мешало бы перед входом.
— И нос.
— Ладно, сейчас окна открою, проветрится — роется в импровизированном картонном шкафу, достает треники и мятую футболку, протягивает мне. Верчу в руках и принюхиваюсь.
— Обижаешь, бейба, все чистое.
— Это хорошо, а где? — интересуюсь вопросом уединения, не при нем же переодеваться, мокрые тряпки начинают разъедать кожу, трением жестких нитей.