Поймай меня
Шрифт:
— Не утекай, дело серьезное — отрываюсь, поглядывая. Не шутит, сосредоточено скручивая браслет у меня на запястье.
— Я готов — дзынь дергаю струну — Нота, разговор по душам, звучит.
— Я тут подумала, пока мы не научимся распознавать знаки, надвигающегося урагана… Может просто озвучивать их друг другу?
— Типа я закипаю и кричу тебе в запале: Код красный срочная эвакуация?
— Типа — соглашается.
— Остановимся на слове красный, или есть варианты?
— Бутон?
— Не покатит, пусть будет стоп. Всем
Воодушевленно мигает своими кометами. Не облажаться бы, девочка ждет, а я ей хрен знает, что выдам. Сейчас слечу на фальцет и все испорчу. Яйца гудят и это совсем не то настроение. Беру себя в руки и даю бой струнам разогревающим аккордом. Продираю горло и..
Тебе не нравится дым черт с ним
Он убивает слова, кругом голова
Уже разносит молва по дворам, что между нами чивава
Раскладывать по местам, я устал
И поворачивать вспять, ну вот опять
Прикосновения плавили мой металл
Ты элемент номер пять — ни дать не взять…
Попробуем все подшить, не ворошить
Мобильные номера постирать
А уходить, не спросив — нету сил
Давай попробуем заново все собрать.
Я помню белые обои, черная посуда
Нас в хрущевке двое кто мы и откуда… откуда
Задвигаем шторы, кофеек плюшки стынут
Объясните теперь нам вахтеры, почему я на ней так сдвинут…
Когда заканчиваю Милана уже растаяла. Посылаю хвалу в небо и респект Бумбоксу, их тексты на гитару ложатся как влитые.
Перекрыл ревнивый сбой. Ебать как стыдно за срыв, но как себя контролировать, если всегда ощущение, что ее все хотят так же как я. Сам такой знаю, что витает в мозгах мужиков, и про тайные фантазии тоже в курсе. Чувствую, как от этих мыслей начинаю сатанеть.
— Отвлеки меня… а то я про футбол вспомнил — глотаю белое полусухое из горлышка и тут еще одно совпадение, не признаем бокалы.
Такой интимный моментик. Первая девушка, которая не требует всей подготовительной мишуры. Можно не париться на расстановки по позициям, перед ритуалом спаривания. У баб же сложнее с этим процессом. До этого так, пара свиданий потрахались и разбежались. С упором на то, что контакт сугубо на их территории, чтобы потом не было неожиданных встреч и звонков. С Миланой иначе, не напрягает присутствие, отпускать не хочется.
— А как? — хватаю в плен, затаскивая на себя.
— Подумай — ласково прижалась губами к подбородку — Почти — даю полную свободу действий. Обманом завлекаю в свои сети глубже. Расставленная ловушка хлопает перед самым носом. Курсор на термометре падает, снижая градус. Вопрос провокационный.
— Мне вот очень интересно, скольких ты уложил своими балладами?
— Негласное правило, бывших не обсуждать — негромко чертыхнулась, пихая кулачками в грудь.
С соседней квартиры доносится отборный мат и звон стекла. Слова отчетливо
— Рома, блин тут никакой звукоизоляции, они нас тоже слышат.
— Ага, поэтому и срутся, быт заел, а за стеной такие чудеса.
— Кончай ржать, мы с Настей общаемся… фу. фу… — хныкает и прячется в толстовку пристыженной рожицей — Теперь понятно, почему она здоровается со мной, словно я греческая смоковница. Дра — а —асьте, ее так кривит, когда произносит — меня уже гнет пополам от смеха.
— Твою мать, Ми, ты же меня даже по эмоджи рассмешишь — подстегиваю ее громко выкрикивая, как в немецких короткометражках.
— Заткнись …
Нетерпеливо срываюсь, чувствуя ее холодные ладошки, у себя на животе и затягиваю ротик, присасываясь и толкая язык. Целуемся до тех пор, пока кислород не заканчивается в легких. Отрываюсь, заглядывая в раскумаренное личико. Твою же, куда девается обычный похренизм. Меня развозит от обычных поцелуев. В жизни столько не целовался. Сейчас не прелюдия, без интереса. Такой кайф испытываю.
Милана сонно зевает, утыкаясь в мое плечо.
— Только не говори что спать?
— Я замерзла.
— Самый лучший способ согреться, это кожа к коже — даже в темноте заметно, как расширяются глаза. Скачком срывается, убегая в комнату.
— Догони! — просчитываю ход, перемахивая через диван и загоняю жертву в тупик между кресел.
— Раздевайся, Анимеха, горю!! Туши меня своими ледышками — визг, смех, пока я стягиваю ее худи и футболку.
С шортами заминка, извивается и мешает снимать. Недолго. Заламываю в наклоне и практически сдираю.
— Зверюга чокнутая!!… Нежнее… можно — запыхавшись от борьбы слова вылетают с промежутками.
— Принято к сведению — пытаюсь сказать, зубами стаскиваю кружевную мелочь по лодыжкам.
— Малыш это смертельное оружие, точно бы сдох, если еще кто-то увидел — ажур голубой лужицей стекает на пол.
Когда держу ее тело, мои руки рождают вселенную. Галактика, которая поглощает.
Никогда так остро. Никогда так близко. Вообще никогда.
Как клеммы посажены. Разряды пробои. Реанимация. Это клиническая смерть со всеми последствиями.
Зеркальная мозаика на стене, делит наше изображения на сотни мелких. Мы в каждом. А четыре больших квадрата по центру уносят в параллельную реальность.
Обстановка в гостиной как мутный фон. На переднем плане мы как целое.
Я провожу ладонями по плоскому животику. Подрагивает. Тяну выше, задевая большими пальцами стоячие соски.
— Видишь? — подталкиваю, посмотреть на зеркало.
— Да, Ром — выдавливает, хватая глотками смесь воздуха.
Так дробно рубит все внутренности, но сдерживаюсь, растягивая. Закостенелая мышца, которая до этого только качала кровь, сокращается бесперебойно. Как ошалелое долбит по ребрам, затягивая в жгут все нутро.