Поймай мне птицу Феникс

Браун Картер

– Я?! – Альф разнервничался. – Еще чего! А что, если он опасен?

– Вовсе нет, – презрительно сказала администраторша, – такие не опасны! Он уже знает, что мы застали его за этой мерзкой игрой. – Она скосила свои глаза-бусинки и некоторое время пристально рассматривала меня, затем с удовлетворенной ухмылкой на лице заявила: – Видите – он уже залился краской смущения.

– Вы уверены? – нетерпеливо спросил Альф.

Неожиданно ее голова резко дернулась в мою сторону.

– Вы слышите, что я говорю? – спросила она громовым голосом, словно эта чертова липкая

лента закрывала мне не рот, а уши.

Я резко кивнул, и барышня снова расслабилась с видом триумфатора.

– Тогда хорошо, – решительно заявила она, – если Альф развяжет вас, не доставляйте ему хлопот, слышите? В противном случае я позову полицейского, понятно?

Я кивнул снова.

– Ну вот! – Она повернулась к коридорному с напряженной улыбкой на лице. – Он все правильно понял! – Администраторша громко хмыкнула. – Такие типы всегда так поступают, когда их застают за этими мерзкими играми! Он не доставит вам хлопот, Альф.

– Тогда ладно, – сказал коридорный с сомнением в голосе. – Но вы позовете полицейского, как только услышите мой крик, договорились?

Крашеная блондинка ретировалась из комнаты, вероятно, для того, чтобы занять пост у телефона на случай, если Альф закричит, а коридорный тем временем стал приближаться ко мне с видом врача, который впервые увидел неизвестную ему заразную болезнь. Я повернулся к нему спиной, пока он развязывал мне руки, а когда он освобождал мне ноги, я сорвал липкую ленту со рта. У меня было такое ощущение, что вместе с лентой я оторвал себе губы – боль была ужасной. Коридорный снова выпрямился, сделал глубокий вдох и втянул свой массивный живот на целых два дюйма.

– Вот и хорошо, – холодно сказал он. – Собирай свои вещички и выматывайся, Чарли!

Я открыл было рот, чтобы объясниться, но тут же захлопнул его. Какой дурак поверит мне, уж во всяком случае – не этот!

– Плевать на чемодан, – сказал я ему, – я уйду так.

– Нет, ты возьмешь с собой свои вещички, – твердо сказал коридорный. – Потому что больше никогда не войдешь в это заведение!

Я открыл шкаф, обнаружил вместительный чемодан и радостно запихал в него шмотки Дина и Лонни. Когда шкаф опустел, я закрыл чемодан, ощутив его тяжесть в правой руке.

– Я могу идти? – вежливо осведомился я.

– Катись! Убирайся, и чтоб ноги твоей здесь больше не было! – прорычал Альф.

Я был уже на полпути к двери, когда услыхал, как коридорный громко откашлялся и позвал:

– Эй, ты!

– В чем дело? – Я на мгновение повернулся к нему.

– Ну… – На его круглом лице со щечками-яблочками любопытство явно боролось с отвращением, и в конце концов любопытство одолело. – Ну, это… – Он снова с глупым видом откашлялся. – Я хочу сказать… значит… у тебя совсем не получается с девушками?

Крашеная блондинка, словно Немезида [3] , скрестив руки на своей пышной груди, сидела за столом администратора, засыпанным штукатуркой. Она следила за мной стальным взглядом, пока я не поравнялся со столом, затем резко

подняла руку, словно регулировщик на перекрестке.

– Минуточку!

– Что такое? – Я одарил ее вежливой улыбочкой.

– А как насчет убытков, а? – Она сложила губы в куриную гузку. – Что будем делать со счетом? Думали, удастся улизнуть, не заплатив, верно?

3

Немезида – в греческой мифологии богиня возмездия, карающая за нарушение общественных и моральных норм; синоним неизбежной кары.

– Мои друзья оплатят все нанесенные убытки, – непринужденно сказал я ей. – Те самые, что меня связали. Это их номер.

– Что? – забулькала она вулканом.

– Им все равно, во что обойдутся удовольствие и забавы, – шепотком сознался я. – Просто скажите им об убытках, и они сразу же заплатят. Они скоро вернутся, лишь на минуточку вышли, чтобы купить наручники и хлыст.

Я вышел в туман, оставив ее, все еще булькающую мне вслед, и прошел квартал, когда наткнулся на припаркованный грузовик и вывалил содержимое чемодана прямо в ящики с овощами. Затем прошел еще квартала два и разыскал такси, на котором добрался до отеля. Оказавшись там, я прямиком направился к номеру Шэрон со смутной надеждой, что она оставила записку или подала какой-то другой знак, когда ее похищали.

Стучать не было смысла, поэтому я и не стал этого делать – просто открыл дверь и сразу же вошел. И тут же услышал приглушенный вскрик – и бело-розовая фигура нырнула в постель, исчезнув под одеялом. Пока я стоял столбом, удивляясь происходящему, над одеялом неожиданно появилась взъерошенная голова, и гневные глаза посмотрели на меня.

– Вы… вы низкий соглядатай! – задыхаясь, сказала Шэрон. – Я была в ванной! Неужели никто не говорил вам, что, прежде чем войти в комнату, нужно постучать?!

– Я думал, вас похитили, – пробормотал я.

– О мальчик мой! – Она выразительно закатила глаза. – Дэнни Бойд, скажу вам одно: у вас больное воображение для шпика!

Я тупо стоял и смотрел на нее, понимая одно: что погряз в тумане идиотизма – таком густом, что лишь взгляд со стороны покажется светлым солнечным днем. При этом я уныло осознавал, что все мои попытки объяснить ей, почему я решил, что ее похитили, рассказать, что произошло со мной за день, докажут лишь одно: блондинка администраторша была права – я не кто иной, как мазохист.

– Наверное, вы правы, – сказал я. – Возможно, все это плод моей фантазии…

– Я это точно знаю! – кивнула Шэрон. – И запомните на будущее: наши отношения – чисто деловые!

– О, конечно. – Я осклабился. – Ну, извините.

Я повернулся к двери.

– Подождите минуточку! – Ее светло-карие глаза слегка оттаяли, когда я оглянулся.

– Что произошло сегодня днем… в доме Рэнца?

– Ничего, – заверил я ее. – Его не было дома.

– Плохо! – Нечто вроде самодовольной улыбки промелькнуло на ее лице. – Вам стоит приодеться, Дэнни, у нас сегодня вечером свидание.