Поющая в репейнике
Шрифт:
– Глупости! – фыркает Маня. – Предупрежден – значит, вооружен. Надо остановить твоего бандита! Рит, но в самом деле, зачем твоему Кашину наша канцелярка? Да еще в Таиланде. Бред какой-то.
– Конечно, она ему ни за чем. Цель – надавить на генерального, заставить его подписать продажу цветущей компании за копейки, а потом втридорога перепродать. Контора наша всплыла случайно. Во-первых, она безобидна. Во-вторых… – Рита сбивается, никнет.
– А во-вторых, что же не воспользоваться услугами готовой на все бывшей жены? – припечатывает Супин
Он смотрит на Трофима и вдруг, ухмыльнувшись, говорит:
– Трудно найти философское обобщение в данной ситуации, Тосик?
– Отчего же?
Трофим театрально откашливается. Будто собирается арию Германа врезать, не сходя с табурета.
– Там, где видятся стены, нужно отыскать двери. Или прорубить их.
– В смысле? – поправляет очки главбух и добавляет во взор весь сарказм, на какой способен.
– Нужно выкрасть у грязного дельца ребенка этой несчастной феи и показать кукиш ему вместо вашей компании. Мария совершенно правильно сказала – предупрежден, значит, вооружен.
– И как же все это можно, интересно, провернуть? – Супин едва не хохочет.
– А что? Тосик дело говорит. Нужно все это просто обмозговать. Сесть за стол и обмозговать, – всовывает в комнату мышиное личико тетя Аля.
– Только без «Праздничной», – уточняет Маня, которой, похоже, очень нравится идея Трофима.
– Вы что, с ума посходили?! Или вовсе не имели его никогда?! Не понимаете, с кем имеете дело? – в Супине просыпается здравомыслящий и властный начальник.
Все смотрят на Риту – ждут ее вердикта. Она поднимает глаза, с изумлением и надеждой оглядывает людей, которые, похоже, не собираются ее проклинать, и качает головой:
– Ну, убивать он вряд ли кого-то будет… Время вроде не то.
Полкан страдальчески вздыхает и хлопает себя по бокам:
– Какое везение! Просто обнадежили и осчастливили вы нас, Кашина!
Но решительно настроенная троица «умалишенных» уже в возбуждении начинает излагать свой план возмездия-спасения.
К полуночи шестнадцатый лист со схемой фиктивного ДТП, разработанный Трофимом, летит под стол. Неумолимый Супин отказывается рисковать!
– Во-первых, может пострадать ребенок, – талдычит он как заведенный.
– Не может! – дружно рявкает «оппозиция».
– Во-вторых, там может быть вооруженная охрана.
– Не может! – трясет головой Ритуся.
– В-третьих, мы сами становимся уголовниками. И на это я никогда не пойду!
– Вот! – поднимает палец Трофим.
– Герой не может замарать белых перчаток! И дело вовсе не в средствах, которые и вправду никогда не оправдываются целью. Средства наши вполне невинны. Без шума и пыли перегородить дорогу, пригрозить моим газовым пистолетом водителю, передать с рук няни в руки Риты дочку и… все! Это позволит дезориентировать на время нападавшего и сделать следующий решительный выпад!
Седов вдохновенно припадает на правую ногу и выбрасывает вперед руку с невидимой шпагой. Треники натужно трещат. Трофим, стушевавшись,
– Да, и сделать решительный выпад. Поднять службу собственной безопасности полиции, подключить юристов вашей компании. Ведь Маргарита готова давать показания против бывшего мужа?
Рита не слишком уверенно кивает.
– Нет, все это сомнительно! – не сдается прагматичный главбух. – У них мой компьютер. Там полно компромата. А показания Кашиной проще простого опровергнуть. Женщина хочет вернуть дочь и затевает аферу против мужа. Да еще и ребенка крадет… Нет и нет! Нас самих потом выкрадут и из кожи вытряхнут. Посочиняли сказочки – и довольно.
Супин роняет голову на костлявые руки. Маня смотрит на крупные ногтевые пластины шефа, которые, по мнению Трофима, говорят о его безупречной честности, и проникается страхами Полкана.
– Что-то и вправду не слишком гладко. Нет, Нику при помощи Трофимовой фуры мы, может, и отберем за милую душу, а вот наша судьба… Не говоря уж о канцелярке…
Она обреченно мотает головой.
Тетя Аля, запрокинув голову, пытается выцедить оставшиеся капли «Праздничной» из бутылки, и, отправив поллитровку в помойку, со вздохом выходит из-за холодильника, который вновь оживает со страшным грохотом.
– Нужно действовать поту… соспу… тьфу, дьявол! По-сту-па-тель-но, – выговаривает она наконец.
На недоуменные взгляды отвечает, сжав кулачки:
– Вернуть Никочку, а там уж смотреть по обстановке!
И снова все начинают говорить одновременно, перекрикивая друг друга.
Проспорив без толку еще битый час, заговорщики расходятся в полном изнеможении. Ритуся укладывается с Маней и, прижавшись к ней, немедленно начинает реветь.
– Ну все, Ритуся, все… Как-нибудь образуется… – гладит подругу по волосам Голубцова и тоже шмыгает носом.
– Ты разлюбишь меня, Мань? Перестанешь уважать? Как я могу так жить? Что творю? – причитает Рита. – И Полкан меня ненавидит. Мне кажется, он бы меня Тосиковой фурой втихаря переехал.
– Ерунда, Супин вполне ничего дядька оказался. Мне он даже немного симпатичен. Не такой уж истукан и страхолюдик, как мы думали раньше.
– Так, Голубцова, ты, часом, не влюбилась? Нет, я понимаю, что на фоне Тосика он может и приглянуться, но все же это… Полкан! Наш дубовый Полкан! – поднимает голову с подушки Рита. Слезы ее мгновенно высыхают.
– Рит, ну хватит уже! Какой там влюбилась – скажешь тоже, – вздыхает Маня. – Я после своего наркоши ни одному мужику не поверю. Не-а! Как же он виртуозно шифровался! Сборы, спецзадание и прочая лабуда. И я, представь себе, верила! А он зелье через границу гонял, гнида… И соседке – девчонке семнадцатилетней траву подбрасывал. А потом, с ума сойти, когда я все узнала и менты меня трясли, он презрительно так фыркнул: «Да ничего бы у нас стоящего все равно не получилось. Ты – человек совершенно не моей группы крови». Представляешь? Он еще гордился своей дурной кровью!