Поющие клинки
Шрифт:
А где Тара? Салатовое сияние в кухонном коридоре! Вот кто остаётся трезвым и удерживает рвение поваров. Достаточно ли нежно я её целовал?
— Жаль, что с нами нет Вио… Она бы вам показала высокий класс…
Подругу-варвара зовут Вио? Ари, куда делась твоя строгая осанка и ясный ум?
— Я хочу выпить за женскую дружбу! И никто не сможет мне запретить!
Никто и не запрещал. Все выпили, кроме безрукого Чтозахня. Что он в женской дружбе понимает. Теперь опять я. Кабан, наливай.
— Женская дружба прекрасна и жертвенна!
Вот
— Однако любовь убивает гораздо надёжней!
Что я несу? Пора закруглять.
— За любовь!
И мы все выпили, кроме безрукого Чтозахня. Вотивсё чётко отследил свою очередь говорить. Седой мужичок поднялся. Розовый такой.
— Никогда, ни с кем мне так хорошо не было, как с вами, друзья! Вот от сердца! Прямо от сердца вам говорю. Как здорово, что мы вместе! За процветание!
И мы все выпили. Можно было вычислить сколько, но это был бы уже перегруз для моей головы. Дева в очках добросовестно пила со всеми. Почему же она сидит?
— Какжетак?
— Да-да, я сейчас…
Она сняла очки и тщательно их протёрла. Затем вернула на лицо и опираясь на Кабана встала.
— Я скажу вам правду. Нет женской дружбы! И любви нет!
И замолчала испугавшись сама себя. Кабан аккуратно придерживал её за корпус двумя руками. Чтобы на стол не завалилась.
— А что есть?
Строго спросила Ари. Далековато она от меня сидит. Как это исправить?
— А есть страх, одиночество, выгода, похоть и предательство! Я вам сейчас стих прочту!
Почему-то мне стало страшно. Но ничего сделать я не успел, дева вознесла одну руку вверх и прокричала:
— Не предавай мой мрак фиалок! Но знаю, всё равно предашь! А я лечу сквозь клетки палок! Как одинокий карандаш!
Мама дорогая. Меня сейчас вырвет. Отвратительное вино. Кабан усадил даму на место. Молодец. И встал Семён.
— Вот этот компот, что мы пьём, сменить бы на пшеничку. Ну да ладно. Я тоже прочту стих!
Я встал, отодвинул разомлевшего Вотивсё и уселся рядышком с Ари. В конце концов она не читала стихов и от неё жутко приятно пахло. По мне так причин предостаточно.
Я положил ей руку на копчик и извинился шёпотом в ушко:
— Не знал, что мои казаки пишут стихи, прости.
Семён же торжественно возгласил:
— Если витязь ты, дружок, срежу саблей поперёк. Не поможет тебе конь. Разнесу башку с пращи!
Круто. Я даже отвлёкся от Ари. На две секунды. Она же не отодвигалась. И даже наоборот. Мы выпили, но тут вскочил наш трезвый Чтозахня и заорал:
— Уроды! Вы все уроды!
Но был легко погашен чётким хуком в нос. Кабан прекрасно справлялся с охраной порядка и приличий. Заодно, чтобы два раза не вставать, он сказал тост, почему-то глядя в сторону кухни:
— Девки, что бы вы там не задумали, ноги повыдёргиваю. А лорду навредите, сюда придёт мстить такая сила, что ничего от вашей орды не останется. Ни камушка.
Это его сообщение неожиданно принесло на наш стол кучу еды, а Ари от меня отодвинулась.
— Мы очень разные. И необходимо некоторое время, чтобы понять друг друга. Я признаю поражение и склоняюсь перед могучими воинами, которые пьют вино, как воду.
Она подмигнула Кабану, выпила залпом и завалилась на меня. Пришлось подхватывать, усаживать и придерживать.
Вот это она зря. Казаков дома жёны ждут. И большой вопрос, тянете ли вы с Тарой с теми жёнами в один ряд встать. А уж драку за чужую бабу с собственным лордом тебе не раскачать хоть что делай. Или это паранойя?
В любом случае я протрезвел достаточно, чтобы встать. Отпустил Ари, и она не упала. Не паранойя значит. Ладно. Стоять не просто, но говорить я могу.
— Верность — единственное качество, которое я ценю выше прочих. Я верен своим людям. Мои люди верны мне. Тут недалеко на побережье возник и разрастается чёрный прыщ. Зовут Жругниль. Некролорд. Он мёртв и армии его мертвы. Рано или поздно мы с ним встретимся в бою. И вы встретитесь. Все встретятся. Верность — наш единственный шанс.
Я взял Ари за волосы на затылке и вывернул её голову, чтобы она смотрела мне в глаза. И сообщил только ей:
— Верность! Вырежу нахрен тех, кто ослабляет живых перед этим боем. Боем, которого нам всем не избежать. Ясно?
Ари смотрела с ненавистью мне в глаза и не отвечала.
На моей руке повисла Тара. Она не втыкала в меня кинжалы, а просто пищала:
— Отпустите её! Отпустите её пожалуйста! Она хорошая, она ничего вам не сделает. Вы же нас наняли! Она верная. Верная!
— Пусть сама скажет.
— Ну скажи ему, Аричка! Скажи же!
— Вио ему всё скажет.
Как жаль. Не будет в наших рядах целительницы. Оказывается для неё что-то доказать мужику дороже здравого смысла. Как жаль. А ведь она казалась мне умной. Я отпустил её, и она легко вскочила, как будто бы и не пила вовсе.
Ошибкой было целовать при ней Тари. Похоже эта стерва нетрадиционной ориентации и всю дорогу меня ненавидит. Ну и ладушки.
— Я отдаю вам троим замок безрукого. Ари, Тара, Вио — вы будете отвечать за рост этого замка передо мной. Безрукого Чтозахня забираете с собой, потому что без него уровни строений и людей вам не поднять. А еще потому, что гоблины никогда не станут слушать баб, какими бы крутыми эти бабы не были.
Тара прижалась к Ари, а та прям воплощение гордости. Как она выжила под Будугавом? Наверняка первое, что он сделал, призвав её, это изнасиловал. Но тяжёлое детство не освобождает от последствий твоего взрослого выбора.
— Пойдёте туда с ним и всеми его войсками прямо сейчас. Гарем вышлю вдогонку позже, как до столицы доберусь. Вопросы?
— Снимите с меня светляков.
— Тара, золото моего сердца, светляки покинут тебя утром на рассвете. Сами. Попробуй всё же уговорить эту… подругу. Верность мне никак не повредит её верности Вио. Вот вообще.