Поющий волк в овечьей шкуре
Шрифт:
И кому умирать молодым
Он не знает слово «да» и слово «нет»
Он не помнит ни чинов ни имён
И способен дотянуться до звёзд
Не считая, что это сон
И упасть опалённый звездой
По имени Солнце
Когда прозвучал последний аккорд, в студии повисла гробовая тишина. Которую, спустя несколько секунд, нарушило не совсем уместное в государственном учреждении но очень хорошо характеризующее
— А-ху-еть! — Восторженным и, оттого хорошо различимым и услышанным абсолютно всеми, находящимися в помещении шёпотом, выразил общее мнение техник. И, дабы никто не сомневался в силе произведённого на, казалось бы, вполне окрепший и полностью сформировавшийся ум тридцатилетнего, на вид, детины, мнения, припечатал. — Это просто пиздец какой-той!
— Савельев, не выражайся! — Тут же поставила на место матерщинника, приведшая Юлю тётка. И, тут же забыв о хулигане, с лёгким упрёком, попеняла скромно отложившему гитару юноше. — Коль, мы это не репетировали…
«Не, ну как этак пожилая корова ухитрилась влезть к нему в группу»?! — С негодованием вспыхнула Юля. — «Она ж, — блядь! — совсем старая»!
— Только сегодня ночью сочинил, Вик. — Извиняющимся тоном пробормотал мальчишка. — Думал, на следующей репетиции обкатаем. А тут… — Он небрежно, словно перед ним было пустое место, кивнул на замершую как истукан Юлю. — Столичная барышня…
Услышав в свой адрес это нелепое и, как показалось, оскорбительное прозвище, Юля вспыхнула. И, с трудом сдержавшись от того, чтобы не дать хаму пощёчину, взяла себя в руки.
Мальчишка, конечно, несносный и быдловатый маргинал. Но — сволочь эдакая! — какие замечательные он пишет песни!
— Ладно, давайте закругляться. — Предложила оказавшаяся «Викой» тётка. И, найдя взглядом крепенького, как упитанный боровичёк, мужичка, спросили. — Надеюсь, у партийных органов нет возражений?
— Э-э-э… Надо бы посоветоваться с вышестоящими товарищами. — Ловко ушёл от ответа тот.
Но, начавшая на глазах превращаться в фурию баба, ударила с «тяжёлой артиллерии». — Думаю, Коле следует показать новую вещь Борису Николаевичу.
Кто такой этот самый «Борис Николаевич» Юля не знала. Но, судя по враз сдувшемуся колобку, шишкой он был не малой.
В местном болоте, разумеется.
И тут, сама не ожидавшая от себя подобного, вставила «пять копеек» Юля.
— Я тоже покажу песню дедушке. — Заявила она. — И, направляя мысли партаппаратчика в нужное русло, охарактеризовала. — Думаю, дух революционной борьбы и явный отсыл к поверженным народом силам самодержавия, никого не оставят равнодушным. — И, дабы окончательно расставить обе точки над «Ё», припечатала. — К тому же, к празднованию предстоящей пятьдесят пятой годовщине Октябрьской Революции, нашей советской молодёжи очень нужна именно вот такая, энергичная и зовущая на борьбу музыка.
Глава 18
«Должен
«Спасибо». — Одними губами прошептал только что облагодетельствованный ею юноша.
А Юля, пощёлкав пальцами, привлекла внимание распоряжавшейся здесь старой тётки. Которая, ко всему прочему, играла с автором песен в одном ансамбле.
«У»? — Вопросительно глянула на неё та.
— Думаю, стоит проанонсирвать ваше первое выступление в прямом эфире. — Нисколько не сомневаясь, что сила дедовой фамилии успешно пробьёт все барьеры, нахально предложила Юля. — И, заодно, полностью снять весь концерт. — Тут она на секунду задумалась, подняв глаза вверх и, выдала, как ей показалось, устраивающий всех вариант. — Ежели остальной материал так же хорош, показ обеих программ в эфире будет очень кстати!
— Согласна! — Подтвердила «тётка Вика». И, обращаясь к техническом персоналу, скомандовала. — Мальчики, свет и камеры!
Расслабившийся было парень снова принял сосредоточенный вид. А Юля, словно и не было перерыва, задала следующий вопрос.
— Когда мы услышим полную программу?
— Наше дебютное выступление состоится двенадцатого апреля одна тысяча девятьсот семьдесят второго года в большом зале Свердловского Дома Офицеров. — Громко и внятно сделал объявление парень. И, улыбнувшись так, что у Юли задрожали коленки, пригласил. — Приходите! Будет интересно и весело!
Улыбка мальчишки водила с ума. И, испытывая одновременно радость и негодование, Юля сама себе пообещала.
«Обязательно»!
После чего режиссёр дал отмашку закругляться.
Что, собственно, столичная тележурналистика и сделала. Причём, вполне профессионально и «на уровне».
Сказанные в камеру доброжелательные слова и приветливое выражение лица стали завершающим и, главное, позитивным окончанием передачи.
Героем которой был простой младший лейтенант свердловской милиции. Который, несмотря на свой юный вид, уже успел совершить подвиг. И, что немаловажно, был в свойственной ей, слегка хулиганистой и фрондёрской манере, охарактеризован как «чертовски» талантлив.
— Спасибо. — Вежливо поблагодарил Петров, когда погасли софиты, а технари начали сматывать провода. И, немного смущённо признался. — Это мой первый опыт.
«Надо же»! — Про себя хмыкнула Юля. — «А держался очень уверенно. Я бы даже сказала, с эдакой нагловатой ленцой»!
Впрочем, спокойное поведение парня вполне можно было объяснить его участием в музыкальном коллективе. Видно было, что он не стесняется выступать на публике. Отсюда и практически полное отсутствие страха перед камерами.