Поющий волк в овечьей шкуре
Шрифт:
«Всё-таки, крепкая у меня бестолковка». — Почесав затылок, порадовался я.
И, так как мы уже пришли, постарался настроится на рабочий лад.
Кстати, ежели вы думаете, что нас с места в карьер начали снимать, то глубоко ошибаетесь. Первым дело, мы пришли к… парторгу. Который, ни разу не запнувшись, тоном бездушного робота, оттарабанил коротенькую, минут на пятнадцать «вводную».
О морально облике советского человека, ответственности, которую лично я несу перед народом и — куда ж без этого! — вышестоящими товарищами и прочее бла-бла-бла.
Где-то
«Надо, Федя, надо»! — Стиснув зубы и стараясь соответствовать мимикой, убеждал я себя. — «Без этого ведь никак».
Наконец, дядечка закрыл ебальник… э-э-э, закруглился и, поинтересовавшись, есть ли у меня вопросы — на что я, мысленно сотворив Святой Круг, честно ответил, что нет, — ретировался.
«Слава Тебе, Создатель! Закончилось»! — Воздал хвалу Всевышнему я и меня повели гримироваться.
Та ещё, по сложности, процедура. В общем и целом не вызвавшая отвращения и даже показавшаяся забавной.
Женщина лет пятидесяти втирала в моё лицо какие-то кремы, обмахивала кисточкой и рисовала брови и губы. Оттеняла скулы и крылья носа и вообще, делала из меня некое подобие чёрт-те (прости, Создатель!) чего.
Немного похихикав, за что получил заслуженный упрёк от гримёрши, я всё-таки успокоился и начал воспринимать всё как должное.
В конце-концов, ни для кого не секрет, что для получения хорошего и качественного изображения нужны определённые условия. В число которых обязательно входит нанесённые на морду лица пару килограмм штукатурки, сильное, с непривычки заставляющее слезиться глаза, освещение и много прочих, на первый взгляд, кажущихся смешными, но оттого не ставших менее важными, мелочей.
Священнодейство заняло ещё минут двадцать но, как всё в этой жизни, к моей большой радости, закончилось.
И, отпущенный строгой тётей я снова поплёлся за Викой.
— Посиди здесь. — Скомандовала она. И, как пацанёнка детсадовского возраста, предупредила. — Только ничего не трогай!
И, бросв меня одного в, как понимаю, съёмочном павильоне, умчалась решать какие-то, наверное очень важные и остронасущные вопросы.
Оставшееся до начал съёмок время я провёл ковыряя в носу. Шутка, конечно. Просто ждал, молча разглядывая монструозные агрегаты, стоявшие за незримой чертой. Отделявшей видимую на экранах телевизоров зону от, так сказать, рабочей.
И, если первая была вполне себе респектабельной и имела вполне благопристойный вид то в «мастерской», невооружённым взглядом, был заметен эдакий «творческий беспорядок».
В виде переплетения проводов, забытой кем-то кружки, вероятно с давно остывшим чаем и лёгкого такого налёта «небрежного профессионализма».
«Слава Создателю»! — Так как никто не видел, сотворил Святой Круг я. — «Вроде, нормальные люди работают».
Это на меня пятнадцатиминутное общение с парторгом повлияло, ежели что.
Не то, что тот был совсем уж противным дядечкой но, лёгкая, и
Наконец рабочая, не та, через которую вошли мы с Викой, а другая, дверь открылась и помещение стало наполняться людьми.
Два бородатых и очкастых оператора, несколько светотехников, отдельно обученные люди, которые помогали перекатывать громоздкие камеры с места на место, хорошо знакомая мне Вика и совсем молодая, на вид лет двадцати двух, довольно-таки красивая девчёнка.
Увидев вашего покорного слуга, она словно впала в ступор. И, широко распахнув глаза, растерянно уставилась на меня. Впрочем состояние лёгкого шока внезапно сменилось невесть откуда взявшимся раздражением. А, ничего не заметившая Вика, подвела её ко мне и сказала.
— Знакомьтесь, это Юля Подгорная. — Представила она девушку. — А это, герой нашей сегодняшней передачи.
— Николай Петров. — Назвался в свою очередь я. А затем, вскакивая с дивана, заверил обеих красавиц. — Очень приятно! И, так как на лице столичной гостьи замерло непонятно-презрительное но, при этом, сдобренное большущей порцией феромонов, немного презрительное выражение, сглаживая внезапно возникшую неловкость, улыбнулся и полюбопытствовал. — Можем начинать?
Глава 17
На практику Юля летела в совершенно растрёпанных чувствах. С одной стороны, понимала, что «надо». Тем более, несмотря на высокое положение деда, получить эфирное время в собственной передаче в Москве, было той ещё проблемой.
Иное дело в провинции. Где и «трубы пониже, и дым пожиже». А её статус «прибывшей из самой Москвы», плюс совсем не последняя в этом мире дедушкина фамилия, давала возможность сделать неплохой старт.
Правда, неохота было оставлять этого безрогого козла Вадика без присмотра. Да ещё эта мымра Выдвижная, явно положила на него глаз.
«Знает же, сучка, что у нас с ним всё серьёзно»! — Злобно думала она о «заклятой подруге». Так нет же… Лезет, овца придурошная, куда не просят".
Но и, отказаться от поездки, вернее, перелёта, было бы верхом глупости. Вадик, в конце-концов, никуда от неё не денется. А вот начало карьеры может быть только лишь один раз.
И, оттого, как именно она отработает дебют, зависит очень и очень многое.
Ещё в самолёте, бегло пробегая набор стандартных, для передач такого формата, вопросов, Юля пренебрежительно фыркала.
Кто тут у нас? Младший лейтенант милиции… Распределённый в Свердловск из Пярнусской школы и вынесший девочку из горящего вагона. Совершив подвиг и спасший ребёнку жизнь.
Переданные по телетайпу скупые строки давали понять, что юноша мнит себя кем-то вроде барда. И даже записал какую-то, явно исполненную под гитару песенку.
«Тоже мне, звезда районного разлива»! — Иронично морщила симпатичный носик девушка. — «Оклад восемьдесят рублей, койко-место в общежитии и, в перспективе, карьерный потолок, в виде звания майора. Да и то, дадут перед самым выходом на пенсию».