Поющий волк в овечьей шкуре
Шрифт:
А, для рассчитанного на четыреста или пятьсот посадочных мест актового зала Свердловского Дома Офицеров, могло стать неразрешимой проблемой.
И, в зависимости от Воли Создателя и наших скромных умений, превратиться или в феерический и незабываемый триумф или же, стать позорной и, очень даже может быть, последней и бесславно заканчивающей музыкальную карьеру нашего ансамбля, завершающей страницей.
— Стра-а-ашно-о! — Ели слышно, пролепетала побледневшая Вера.
А, не разделяющая её неуверенности барабанщица приобняла трусишку
— Не бойся, Верунь! Прорвёмся! — С энтузиазмом пообещала она. — И, так как все мы молчали, слегка пришибленные свалившейся на нас ответственностью, взяла бразы правления в свои крепкие, натренированные ежедневной игрой на ударной установке, руки. — Хорошо кукситься! Айда аппарат таскать!
И мы, отходя от охватившего нас перманентного коматоза, последовали за «юной барабанщицей».
Навстречу втайне ожидаемый и, в то же время, немного пугающий и будоражащий сознание славе. При этом, смело глядя в глаза, сделавший такой внезапный выверт, судьбе.
Глава 21
Собственно, благодаря участию директора Дома Офицеров, перебазирование со сцены актового зала на крыльцо заняло не так уж и много времени. И, соответственно, сил.
Колонки вообще носили выбранные по неведомому признаку энтузиасты. Оксанину «кухню» переместили сантехники. А с подключением помогли главный энергетик и штатный электрик. С довольно объёмным и массивным органом (который электропианино), подсобили они же.
Так что, на нашу долю осталось гитары, стойки с микрофонами и разная мелочёвка, вроде шнуров и тетрадок с текстами.
Вскоре, немного задержавшись, так как это было заранее оговорено, прибыла духовая секция. Состоящая из трубача, саксофониста и тромбониста.
Я так и не понял, участвуют ли ребята в ансамбле на постоянной основе или же согласились поработать сессионными музыкантами на один вечер.
Во всяком случае, на паре последних репетиций они присутствовали. И, будучи профессионалами с музыкальным образованием, без проблем играли свои партии «с листа».
Дудя в начищенные до медно-золотого блеска инструменты и привнося в звучание задор и… некоторую «монументальность», что ли.
И, хотя инициатором привлечения духовиков был ваш покорный слуга, прекрасно представляющий, что должно получиться в итоге, новый звук нашего коллектива приятно удивил.
Глядя широко распахнутыми глазами на ожидающую толпу, они о чём-то пошептались с Сергеем и, включились в работу. То есть, расставили пюпитры, достали ноты и вытащили из футляров «орудия производства». И… спокойно принялись ожидать начала выступления.
«Вот, что значит, знающие себе цену профи». — С немым уважением подумал я.
Никакого любительского мельтешения, путанья под ногами, дилетантских возгласов «давайте мы поможем» и прочей, сдобренной восторженным щенячьим воодушевлением, суеты.
Люди хорошо знают своё дело, чётко представляют зону ответственности и, без просьбы
Затем подъехали вызванные, сработавшим на «…ять» товарищем Мячиковым, дополнительные милиционеры. И, так как наше выступление, из-за которого, собственно началась эта, никем не ожидаемая и, уж точно не запланированная, котовасия, предваряла тожественная часть, стражи порядка принялись через мегафоны увещевать собравшихся людей отойти немного подальше.
Что, в общем и целом, было вполне объяснимо и предсказуемо. Так как перед нашим вечерним шоу должны были прозвучать приветственные речи представителей власти.
А они, элитарные граждане, существующие при любом режиме и в любом обществе, всегда предпочитал немного (а, иногда и очень даже существенно) дистанцироваться от простого народа.
Которому, вроде как служат но… «Фсякое может быть…»
В общем, мои коллеги вежливо, но настойчиво оттесняли толпу. Общественность, хоть и слегка, еле слышно роптала но, в общем и целом, не проявляла видимого недовольства. И, уж подавно, не выказывала никакой агрессии.
Отогнав жаждущих приобщиться к нашему, не так, чтобы очень высокому искусству, метра на четыре, милиционеры успокоились. А, невесть откуда взявшиеся люди в рабочих спецовках, быстро выставили временные ограждения.
Невысокие, высотой по пояс. И, скорее служащие эдакой символической «границей», чем реальным сдерживающим фактором.
Хотя, мы же не какие-нибудь западные звёзды. На чьих концертах оголтелые фанаты и, главное, представители прекрасной половины этого загадочного и, как по мне, слегка безбашенного племени, невзирая на потери, рьяно рвутся на сцену.
Сбрасывая с себя лифчики и, при этом, обязательно норовя отодрать клочёк от одежды «кумира».
Как по мне, так хрень какая-то. Так же, как и «просьба оставить автограф». Вот, нафига нормальному, имеющему здоровые устремления индивидууму, кусочек «чего-нибудь» или, оставленная второпях на клочке бумаги, «каляка-маляка»?
В конце-концов, в жизни есть гораздо более важные вещи, чем треньканье на гитарах и, порой не сильно попадающее в ноты завывание в микрофон.
Еда, например. А так же одежда и крыша над головой.
Вот только никто, почему-то не спешит облизывать и носить на руках пекарей, работников швейных фабрик и строителей.
А действо, тем временем, началось. Сначала к микрофону подошёл какой-то, неизвестный мне да и, судя по индифферентному молчанию слегка позёвывающих слушателей, местный функционер. И, после десятиминутного «бла-бла-бла», в котором кратенько описал успехи «всего советского народа в деле освоения космоса», сорвал жиденькие аплодисменты и скрылся в дверях ДОФа.
Далее выступал мужик в военной форме и с полковничьими погонами. Тот тоже задвинул патриотическую речь. Для разнообразия упомянув «весенний призыв» и, спустя недолгое время, тоже свалил в закат.