Поздняя осень (романы)
Шрифт:
Ведь ей так хотелось познать мир, заново найти понимание смысла жизни. Возможно, здесь была самая ее большая ошибка: она хотела понять все и надеялась на понимание других. Тогда кто же виноват в случившемся?
Паулина видела вокруг себя солдат — людей подавленных, печальных, с потухшими взглядами, неразговорчивых. Конечно, причиной тому тоже была война, она оставила свой след в каждом сердце, независимо от того, воевал ты или нет.
Как жить дальше? На тысячи вопросов искала она ответы. Ее мучила мысль, что есть что-то такое, что пока ускользает
По коридору с трудом пробиралась старая цыганка, неся несколько розовых кусков сахара, завернутых в газетную бумагу. Паулина купила себе один, хотя денег у нее было немного. Сахар был не очень-то сладким. Она пососала его и бросила в окно. Раньше она себе такого не позволила бы. Значит, она начинала изменяться. Вдруг она почувствовала себя одинокой. Без родителей, без сестры, без любимого… Одна сама с собой, перед неизвестностью, в начале новой жизни.
Елена Гронов-Маринеску
Поздняя осень
Глава первая
Он уже почти заснул и поэтому не мог сразу сообразить, что его больше испугало — грохот широко распахнувшейся двери (а ведь было далеко за полночь) или яркий свет, ударивший в глаза, когда Кристиана нервным движением нажала сразу все выключатели.
— А?.. Что случилось? — Он вскочил как по тревоге, сразу попав ногами в тапочки.
Он ничего не видел: свет слепил глаза. Он инстинктивно прикрыл их рукой.
— Ничего особенного, — последовал спокойный ответ. — Не могу спать. Как обычно в последнее время… — Кристиана хотела его успокоить, но получилось обратное.
— Погаси наконец свет! — мрачно приказал он, не в силах больше сдерживать раздражение.
Он машинально провел рукой по своим черным с проседью на висках, коротко остриженным волосам.
— Ах да. извини, я и забыла об энергетическом кризисе!.. — Она торопливо выключила почти весь свет, и на лице ее мелькнула едва заметная улыбка. — Учти, мы с тобой частники, и поэтому городская энергоцентраль относится к нам весьма снисходительно. По крайней мере, относилась до сегодняшнего дня…
— Выключи совсем! — Он обратился к ней тем резким тоном, который Кристиана называла невыносимым. — Я зажгу ночник. — И он нажал на выключатель.
— О-о! Разумеется, так гораздо интимнее… — В ее восхищении была изрядная доля иронии, но она все же послушалась.
В мягком освещении ночника комната действительно выглядела уютней, и Кристиана совсем уж театрально продолжала:
— Ну что ж, я бы сказала, создана благоприятная обстановка…
— Чего ты хочешь в конце-то концов?! Что случилось?
Задавая эти вопросы, полковник Думитру Мунтяну не отрывал взгляда от собственных тапочек.
— Я же сказала: не могу спать… — ответила она с простодушием, которое раньше казалось ему очаровательным,
— Но я-то могу!.. — взорвался он. И тут же раздраженно поправился: — Точнее, мог бы, если бы ты оставила меня в покое.
Думитру натянул одеяло на голову и повернулся лицом к стене. Он отчетливо чувствовал гулкие удары сердца. «Это от усталости, — подумалось ему. — Весь день дергали на работе, ни минуты покоя — вот и сорвался…» Он уже пожалел о своей несдержанности.
— Ты меня извини, конечно, — сказала Кристиана, не ожидавшая такой реакции, — но я пришла обсудить с тобой кое-что…
И вдруг голос ее стал твердым, в нем уже не было ни театральности, ни озорства.
— Я должна рассказать тебе, что происходит со мной в последнее время. Я просто обязана тебя предупредить, чтобы ты не заявил в один прекрасный день, что ничего не знал, что не отдавал себе отчета…
Вечно она чем-то недовольна, особенно в последнее время. Ожесточилась и в любой момент готова начать ссору… А он измучен работой, устал, ему бы поспать — так нет, должен среди ночи выслушивать ее «признания».
Думитру сбросил с себя одеяло и сел на кровати. Он хотел просить ее только об одном — Дать ему поспать сегодняшнюю ночь: он в таком состоянии, что даже при всем желании не сможет выслушать ее. День у него выдался тяжелый, да еще этот телефонный разговор, срочный вызов в Бухарест…
Кристиана была одета в коротенькую ночную сорочку. Это было что-то воздушное, сиренево-прозрачное. И когда это она успела такое купить? Она казалась совсем девочкой. «И не подумаешь, что ей уже за сорок». Он окончательно прогнулся. «Ох уж эти женщины! Каких только нарядов не выдумают! И откуда только они знают, что и как надо носить?» Эта мысль молнией пронеслась у него в голове, удивив своей неожиданностью.
Кристиана была слишком взволнована, чтобы спокойно продолжать разговор. Он посмотрел на нее. Высокая, со стройными длинными ногами — они: всегда вызывали в нем желание. Черные блестящие волосы ниспадали на обнаженные плечи, такие смуглые, будто она только что приехала с моря. Зеленые глаза светились решимостью: она не собиралась откладывать разговор.
Думитру чувствовал, как постепенно раздражение начинает исчезать. И хотя она была сейчас слишком агрессивна и уже начала его в чем-то упрекать — он ее не слушал, потому что с тех пор как он уехал из Бухареста на стройку, упреки сыпались постоянно и уже не задевали его.
Кристиана сильно изменилась, все время словно искала предлог для ссоры, и Думитру начал ее избегать, реже бывал дома. Причина была, конечно, не только в Кристиане — дел на стройке и в самом деле хватало. Во всяком случае, теперь для него прежде всего было дело…
Думитру поймал на себе ее взгляд — непримиримый, безжалостный. Она молчала, решив, по-видимому, отложить обвинения до более благоприятного момента. Сейчас она ждала ответа, возможно, хотела услышать от него какие-то извинения, объяснения, оправдания.