Поздняя осень (романы)
Шрифт:
— Мы с вами когда-то вместе работали на стройке, — представился он, выдумав на ходу какое-то имя. — Видите ли, у меня неприятности… Несчастный случай… Не могли бы вы дать мне номер вашего домашнего телефона? Я бы мог позвонить вам вечером и все объяснить. Может быть, вы сумеете мне помочь. Я теперь работаю в конструкторском бюро в Бухаресте…
Штефан говорил быстро, не давая собеседнику времени на размышление. Он боялся вопросов и себя самого, боялся, как бы не растеряться, не потерять голос, его трясло, голос был сдавленный, он чувствовал,
— Я вас не помню, — услышал он в ответ. Обычный голос. Ничего особенного в нем не было.
Он вслушивался в этот голос, пытаясь уловить какие-то особые нотки теплоты и сердечности, но — ничего…
— Я давно уже уехал из Ботошани, — продолжал врать Штефан. — Я все расскажу вам вечером…
И он записал номер телефона.
Итак, был сделан первый шаг. Теперь предстояло самое главное — открыться родному отцу.
Дождавшись конца рабочего дня, Штефан не пошел домой, а отправился бродить по улицам.
Конечно, родителям он ничего писать не будет, ведь для них это был бы болезненный удар. «Чего тебе не хватало в нашем доме, сынок? — мог бы спросить его отчим с искренним недоумением. — Разве тебя не любили?»
В последнее время у отчима побаливало сердце, и такого рода сообщение могло его убить. Он никогда не делал различий между детьми, любил их всех одинаково. Это было его идеалом в жизни — сплоченная семья…
Штефан прикинул, сколько времени понадобится инженеру Драгомиру, чтобы вернуться домой, поужинать и отдохнуть. Подождав, он направился к телефонной станции. Его сковывал и одновременно раздражал страх. Он вообще был не по-мужски робок, застенчив и, чтобы скрыть это, временами грубил. Он понимал, что это не лучший выход, но ничего не мог с собой сделать.
Штефан заказал разговор на неограниченное время: не хотелось отвлекаться на опускание жетонов, а сколько времени ему вообще понадобится, он не знал. С Ботошани соединили скорее, чем он ожидал. К телефону подошел сам инженер. Штефан представился. На этот раз Драгомир резко прервал его:
— Я не знаю, кто вы и что вы от меня хотите! Вы обманули меня, утверждая, что работали в моем бюро. Вы вообще здесь никогда не работали. Я проверил по своим ведомостям — вашей фамилии нет нигде…
Он замолчал — вероятно, ждал возражений. Но в трубке было молчание.
— Алло! — крикнул рассерженный инженер. — Почему вы не отвечаете? Если вы не будете говорить, я повешу трубку!..
И Штефан испугался. Он будто внезапно очнулся.
— Да, я обманул вас, — признался он. Голос вдруг стал грубым, резким. — Не вешайте трубку, от меня вы так просто не отделаетесь, — закончил он почти угрожающе.
Инженер заколебался.
— Хорошо, — сказал он сдержанно, — я вас слушаю. При одном условии: скажите, кто вы такой и что вам от меня нужно.
— Ладно, — обещал Штефан все так же грубо, — но я тоже поставлю вам условие: что бы я ни сказал, не вешайте трубку… Я все равно вас найду и не оставлю в покое.
— Я слушаю, —
Штефан тяжело дышал, опираясь плечами на металлическую стенку кабины, и говорил медленно, напряженно вслушиваясь, чтобы уловить малейшие нюансы реакции, которая могла бы последовать в ответ.
— Мое имя… Штефан Лунгу, — с трудом выговорил он. — Не знаю, говорит ли оно вам о чем-нибудь…
Он замолчал, потому что услышал в трубке странный шум, что-то похожее на стук упавшего тела.
— Алло, — закричал он, — алло!..
Ему никто не отвечал. Слышались только приглушенные звуки какого-то волнения в доме. Он слушал, недоумевая, и ждал. Он не собирался вешать трубку, не для этого он начал этот разговор, о котором так долго мечтал.
И вдруг в трубке раздался женский голос. Женщина почти в отчаянии кричала:
— Ты кто такой, чего ты от нас хочешь?! Что ты сказал моему мужу? Ему плохо стало!
Он назвал и ей свое имя и вдруг выпалил:
— Я его сын! Вы не знали, что у него есть еще один ребенок?
— Конечно знала, как не знать! — сказала она удивленно и с нотками радости. — Значит, ты узнал обо всем? Дорогой мой, как я рада тебя слышать, — продолжала она чуть не плача. — А где же ты сейчас? Приходи к нам!
Этого он не ожидал. Он думал, что жена у отца ведьма, классическая мачеха, а она оказалась обыкновенной женщиной, которая готова отнестись к нему как к своему собственному сыну. И наверняка это было искреннее отношение к нему, ведь для нее все это так неожиданно. В ее голосе он не заметил даже минутного сомнения — она просто обрадовалась тому, что услышала.
Но им внезапно овладела какая-то подозрительность, может быть, инстинктивная. Не обращая внимания на ее доброжелательность, он сухо и торопливо сказал:
— Я не с вами хотел говорить, а с ним. Если он пришел в себя, то позовите его к телефону.
Женщина не обратила никакого внимания на его вызывающий тон:
— Да, дорогой, он пришел в себя, сейчас тебе его дам. И помни, что с этой минуты я жду, когда ты к нам придешь, чтобы мы с тобой познакомились.
Трубку взял отец, но, видимо, он с трудом что-либо понимал, все время плакал и повторял:
— Приходи к нам!.. Прошу тебя!
— Не настаивай, я не приду! — сказал Штефан торопливо. — Я тебя искал и нашел, вот и все! Если хочешь со мной увидеться, то приезжай сам. Мне там у вас нечего делать!
— Приеду, конечно приеду! — заверил его отец. — Сделаю все, как ты говоришь, ты только скажи куда…
Он сказал.
— Если можно, я тоже с ним приеду! Ты мне разрешаешь, правда? — крикнула вдруг в трубку жена отца.
Он согласился — пусть приезжают вдвоем. Решили встретиться на Северном вокзале, возле справочного киоска.
— Подожди еще минуту! — воскликнул отец. — Я забыл спросить тебя, как ты выглядишь. Как я тебя узнаю?
Такой вопрос был, конечно, естественным, но именно он больше всего рассердил Штефана.