Поздняя осень (романы)
Шрифт:
Думитру помолчал, закурил следующую сигарету. В комнате и так уже висела густая пелена дыма, у Кристианы даже слезились глаза. Нужно было проветрить помещение. Она открыла окно, но тут же его захлопнула, потому что ветер грозил сорвать раму с петель.
— В армии, — вернулся Думитру к прерванному разговору, — личные переживания могут привести к самым странным и неожиданным развязкам… Вдалеке от родных, от друзей и товарищей, вырванные из привычной среды, одни переносят новую обстановку хорошо, у других же обостряется чувство одиночества, появляется растерянность… Очень важно, чтобы именно на таких солдат вовремя обратили внимание и ребята
… Даже спустя годы, вспоминая этот случай, Думитру становился мрачным. Ему все еще хотелось оправдаться перед самим собой, и он говорил: «Я тогда был молод и слишком легкомысленно относился к жизни и смерти. Разве я мог тогда предположить, что человеку и такие мысли приходят в голову…»
Время шло. Они переехали из Бэрэгана в поселок, располагавшийся в самом сердце гор, а оттуда через несколько месяцев в Бухарест, где они жили в полуподвале на улице Тринадцатого сентября. Потом они жили на берегу Дуная, а потом опять в деревне, затерянной среди гор, потом поехали на стройку, потом…
В течение четырнадцати лет Думитру ездил каждое лето в Балта Яломицей на сельскохозяйственные работы. За это время он стал командиром части. Думитру считался одним из лучших. Его радовало доверие, которое ему оказывало командование, и то, что его ценили. Он гордился успехами, достигнутыми частью под его командованием, не щадил себя, рвался к работе, и работоспособность его казалась неиссякаемой. Он совершенно серьезно утверждал, что «нет ничего невыполнимого» и «все можно сделать, если только захотеть». Он старался применять эту теорию на практике и убедить окружающих в ее истинности.
Кристиану он хотел убедить в том же. «Человек все может сделать в этом мире, — однажды сказал он. — Даже горы может сдвинуть, если захочет». Она рассмеялась, ее искренне забавляла его уверенность — ведь нельзя же было понимать все это буквально, а он хотел от нее именно этого.
Он всегда старался оставить вещественный след своей деятельности.
В Сильве он полностью реконструировал танкодром, превратив его в полигон, где можно было проводить занятия по вождению с препятствиями: вытаскивать танк из трясины, переходить через глубокое русло и под водой. Он организовал пункты устранения повреждений, станцию технического контроля, моечную рампу, склады боеприпасов.
В Драгодэнешти после него остались великолепно оборудованные рампа и спортзал. Он построил станцию технического контроля, потому что старую залило водой… В Шуца Сякэ из имевшихся материалов он устроил тренировочный полигон и стрельбище. Иные бюрократы роптали, созывали одну комиссию за другой, добивались, чтобы он был наказан. «В каждом лесу есть сухостой», — говорил Думитру на это. Его стиль работы был неудобен для лентяев и перестраховщиков, он раздражал тех, кто не хотел ничего делать. Однако сам Думитру переживал все это болезненно, хотя и скрывал свое огорчение, бравировал. Не от страха, конечно, нет, он не боялся! Боялась только Кристиана, прослышав об очередной проверке. Думитру же повторял всегда в этих случаях: «Никогда не ошибается тот, кто ничего не делает, как они. А я работал и буду работать так, как считаю нужным. В части все знают, как нужен здесь полигон!.. И ведь я ничего не просил сверх положенных нам фондов. Я уложился в
То же самое он утверждал, представ перед комиссией. Результаты проверки это подтверждали. В части все его защищали, находили новые подтверждения его правоты. Обычно все кончалось благополучно, и он был счастлив.
В Ошлобени он создал самую лучшую материальную базу для учебного центра механиков-водителей танков и шоферов… Он сделал в местном Доме культуры театральный зал. Он работал над ним три месяца, не отрываясь, но получилось настоящее чудо — этот зал мог выдержать сравнение с самым современным театром…
Итак, он везде оставлял осязаемые следы своей работы. Люди везде его любили. Некоторые даже просили, чтобы их перевели вслед за ним, и переезжали вместе с ним из одной части в другую.
Думитру был справедлив. «Я не хвалю понапрасну и не наказываю зря, — говорил он. — Командир должен быть справедливым!» Когда однажды ему показалось, что на кухне слишком большая «уварка» и «ужарка» при готовке, он не постеснялся вынуть мясо из супа и положить его на весы… («К солдатскому пайку никто не смеет прикасаться!») О том, что последовало за этим, не стоит и говорить. Кое-кто называл его «недовольным». Он прослышал об этом, ему понравилось. «Я не только не стыжусь этого прозвища, я просто горжусь им». Но после одного случая в Рыурени всегда добавлял с озорной улыбкой: «Разные бывают недовольные. Все зависит от того, к какой категории ты относишься».
Что же произошло в Рыурени?
Как-то приехал из центра один майор проверить работу в части. Пока Думитру представлял ему все достижения части в развитии материальной базы, он со скучающим видом машинально кивал. Складывалось впечатление, что он вообще ничего не слышит. Но когда Думитру протянул ему отчет, он внезапно оживился:
— А недостатки? Недостатки у вас есть? — Глаза его блеснули торжеством, как у человека, убежденного, что он задал вопрос «на засыпку».
Думитру был слегка удивлен. Часть была для него новая, работу он начал недавно и ожидал вопроса о том, с какими трудностями он сталкивался и что сейчас ему мешает в работе. Ему показалось, что он не совсем понял вопрос майора.
— Недостатки или трудности? — спросил он доброжелательно.
— Недостатки, товарищ майор (к тому времени Думитру уже был майором), трудности у всех есть, — пояснил тот мрачно.
Думитру постарался ответить искренне и серьезно:
— Ну, что я могу сказать о недостатках… Они у нас на каждом шагу. Только вокруг посмотрите…
Во время разговора они шли по территории части и в этот момент оказались во дворе. При последних словах Думитру майор действительно огляделся вокруг, и взгляд его упал на лопату, небрежно брошенную кем-то возле сарая.
— Вы правы, — торопливо перебил майор. Он подошел к сараю и поднял лопату. — Пишите! — с внезапной значительностью повернулся он к сопровождавшему его адъютанту и начал диктовать: — «Недостатки…» Подчеркните! — И, нахмурившись, с тем же сосредоточенно-важным видом начал перечислять: — «Пункт первый: лопата не заточена; пункт второй: лопата не покрашена; пункт третий: длина ручки лопаты не соответствует стандартной длине; пункт четвертый: гвоздь, которым лопата крепится к ручке, шатается; пункт пятый…»