Поздняя осень (романы)
Шрифт:
— Все нормально, — заверил его Потря, взглянув наконец в глаза. — Товарищ старший лейтенант очень хороший человек.
— А он тобой доволен?
— Все хорошо…
— Может, из товарищей своих с кем не поладил?
— Нет, дело не в этом, — ответил почти шепотом Траян Потря.
— А в чем же? — допытывался Думитру.
— Знаете, товарищ полковник, у меня родители умерли. Перед самым призывом. Недели за две. Ночью отравились газом. А я работал в ночную смену. Когда вернулся домой, они уже были мертвые… Оба…
Он замолчал, не в силах сдержать слез. Думитру
— Первое время мне было страшно заснуть, — признался Потря. — Боялся, что и со мной случится что-то вроде этого, что утром не встану. Когда сюда попал, все равно было страшно. Потом стало проходить…
— А что же ты ко мне не обратился? Или к командиру взвода? — Думитру стал строже. — Или к врачу в медпункт? Как же так можно?
— Я боялся, что смеяться будут, — оправдывался Потря, растерянно пожимая плечами. — Скажут, что симулянт, что от службы увиливаю.
— Кто бы мог такую глупость сказать?! — удивился Думитру.
Потря помолчал, а потом доверительно произнес:
— Знаете, мне нравится в армии. Здесь лучше, чем дома, там ведь у меня никого не осталось…
— А что ты сейчас-то приуныл? Заболел, может?
— Нет, я не заболел, — Потря опять понурил голову. — Хотя лучше бы заболел, лучше бы вовсе умереть и со всем покончить!.. Сосед вот пишет, — начал он объяснять, — ураганом снесло полкрыши с дома, а братья, их у меня двое, пришли — меня-то нет — и унесли все из дому…
Думитру молчал. Он посмотрел на этого паренька, почти еще ребенка, съежившегося на слишком большом для него стуле, подавленного тем, что дом его был разорен.
— Это все?
Солдат вздрогнул от удивления. «А этого мало?! — хотелось ему крикнуть. — Что может быть хуже?» Но голос Думитру был тверд, строг, и Потря промолчал.
— Все рассказал? — Думитру повторил вопрос спокойно и уверенно, и солдат понял, что командир знает, что надо делать. У него отлегло на душе, взгляд посветлел.
Думитру видел, что парень пытается преодолеть сомнения, колебания. Он ждал, не повторяя вопроса. Потря заговорил сам.
— Еще вот что… — Он поднял на командира свои голубые глаза, полные слез. — На праздники ко всем ребятам кто-нибудь да приехал, только ко мне никто, — закончил он шепотом с горькой улыбкой.
Опять наступило тяжелое молчание.
— Я тебя понимаю, — сказал наконец Думитру задумчиво. — Так было и со мной, когда я поступил в военное училище. Отец у меня умер, когда мне и десяти лет еще не было. А мать, женщина боязливая, из дому далеко уезжать боялась. Она так и говорила: «Боюсь по чужим дорогам ездить». Никогда не выезжала из своего родного города Кымпулунг-Молдовенеск. Она и сейчас там живет. Она, правда, малограмотная, проучилась года два в начальной школе, а простым людям неизвестность внушает страх… Ко мне тоже некому было приезжать. Что же делать! Надо принимать жизнь такой, какова она есть. Мы же мужчины!
— Да, так надо, — согласился Потря.
— Ас домом твоим мы что-нибудь придумаем! — обнадежил его Думитру.
Он снял трубку и заказал срочный разговор с примэрией деревни,
— Я попрошу примаря помочь тебе. Пусть выделит шифер для крыши. Пойдешь в отпуск на пять суток, — предложил он свое решение этой «тактической задачи». (Для Думитру вся жизнь была огромным полигоном, на котором приходилось непрерывно решать тактические задачи разной степени сложности. Успехи в решении этих задач зависели от того, насколько человек силен, умен и подготовлен.) — Я куплю тебе ящик гвоздей, выдам сухой паек на пять суток. Нужно показать твоим братьям, что ты и один не пропадешь! — сказал он, глядя в глаза солдату.
Только что эти голубые глаза были усталыми и печальными, и вдруг в них загорелся огонек. Солдат вскочил со стула и бросился целовать руку командира.
— Что ты, парень, — остановил его Думитру и погладил по голове словно ребенка. — Давай собирайся в дорогу! — закончил он, давая понять, что между двумя мужчинами подобное проявление сентиментальности неуместно.
Траян Потря не находил слов от нахлынувшего чувства благодарности. Ему казалось, что все это сон. С сердца будто камень свалился. Он вышел из кабинета радостно взволнованный.
Думитру позвонил домой. Трубку сняла, как обычно, Кристиана.
— Собери-ка мне, пожалуйста, еды в пакет, что там у нас получше. Сухой паек на пять дней, — уточнил он. — Не пугайся, никуда я не уезжаю! Ага. И консервы. Не забудь, на пять суток! Когда приготовишь, пошли ко мне Илинку с пакетом.
Затем он вызвал солдата, достал кошелек и дал ему денег на покупку ящика гвоздей в сельском кооперативе. Оставшись один, он задумался. Правильно ли он сделал? Все-таки риск. Увидит парень родной дом, разрушенный ураганом, ограбленный братьями, может и руки на себя наложить. Он, судя по всему, впечатлительный, легко впадает в отчаяние.
Конечно, он превысил свою власть командира части. Отпуск положено давать только за отличные показатели, которых у Потри не было. Но он не сомневался, что, вернувшись, Потря будет стараться изо всех сил, чтобы показать, что достоин доверия. Разумеется, могло случиться и иначе! Это был риск, на который Думитру шел вполне сознательно. С Потрей, думал он, стоит рискнуть, чтобы выиграть борьбу за человека.
«Все в работе командира зависит от знания людей, — подумал он, — и радости, и неприятности! Если командир не знает людей, то вся его работа — замки на песке, карточный домик. Что воздвигнешь днем, рушится ночью. А если ты знаешь, как бьется сердце каждого, то ты свою битву выиграл».
Наступила новогодняя ночь, которую все ждали с нетерпением и волнением. В маленькой деревне это было событие. Развлечений в Синешти было не так уж много. Праздновали, конечно, в клубе.
Сборы в клуб на новогодний бал были шумными и радостными. Ванда надела длинное платье из тяжелого зеленоватого шелка с открытой спиной и плечами и с украшением из страусовых перьев того же цвета вокруг декольте. Выглядела она экстравагантно.
Думитру первый сделал ей комплимент по этому поводу. Польщенная Ванда лицемерно опустила глаза: