Пожар Сиболы
Шрифт:
Элви разгладила штаны сзади и подсела к нему. Улыбка Фаиза пахла пивом и насмешкой. Люсия с укором взглянула на гостью, словно говоря: «Могла бы сесть рядом со мной».
— Мы говорили о Фелисии, — сообщил Фаиз и обратился к Люсии: — Элви у нас самая толковая. Серьезно, знаете, кто написал первую настоящую работу по расчету цитоплазмы? А вот она самая.
— Фелисия мне о вас говорила, — сказала Люсия. — Спасибо, что подружились с моей дочкой.
«Твоя семья пыталась меня убить, — подумала Элви. — Ты каждую ночь делила
— Мне самой это в радость, — сказала она. — Очень одаренная девочка.
— Верно, — сказала Люсия, — и, видит бог, я пыталась отговорить ее от карьеры врача.
— Надеялись, что она останется? — резче, чем хотела, спросила Элви.
— Нет, не в том дело, — засмеялась Люсия. — То, что она улетает, — первая радость с тех пор, как мы сюда попали. Просто я боюсь, что она выбрала профессию по моему примеру. Лучше бы нашла свой путь.
— До Луны далеко, — заявил Фаиз. — Я хочу сказать: я сам пять основных курсов перебрал, пока остановился на геогидравлике. А собирался стать пивоваром — можете себе представить?
— Да! — практически хором отозвались Элви и Люсия. Элви невольно улыбнулась. Люсия встала.
— Пойду за Яцеком.
— Он в порядке? — спросила Элви. Просто по привычке. Соблюдая этикет. Она сразу пожалела, что нельзя взять сказанное обратно. Доктор грустно улыбнулась.
— Насколько это возможно, — сказала она. — Его отец сегодня улетает.
«Передает задержанного на „Росинант“», — вспомнила Элви и промолчала.
— Наши деньги здесь не в ходу, — предупредил Фаиз. — Я плачу.
— Спасибо, доктор Саркис.
— Фаиз. Зови меня Фаиз, меня все так зовут.
Люсия кивнула и вышла. Фаиз помотал головой, потянулся, задев плечо Элви. Та пересела, отгородившись от него столом.
— Ты чем это занимаешься? — спросила она.
— Чем я занимаюсь? Что за вопрос?
— Ты же знаешь, ее муж…
— Ни черта я не знаю, Элви. И ты тоже. У меня полно интерпретаций и острая нехватка фактов, и у тебя тоже.
— Ты думаешь… думаешь, это не…
— Я думаю, в том доме было полно террористов, и Мартри их перебил, а нас спас. Но это я только так думаю. А еще я думаю, что чем больше местных станут меня знать и любить, тем меньше у меня шансов расстаться со скальпом при следующем восстании. И… что такое цивилизация, как не разговор людей за кружечкой пива? — добавил Фаиз и крикнул через плечо: — Разве я не прав?
— Еще бы, — откликнулся Амос. — Ясно, прав, о чем бы ни шла речь.
— Вот именно, — сказал Фаиз.
— Да ты пьян!
— Давно тут сижу, — кивнул он. — Я, наверное, с каждым третьим в этой проклятой дыре выпил. А вот где вы все шлялись, пока я устанавливал мир?
На секунду Элви увидела, что и ему страшно. Страх был в выпяченном подбородке и в уклончивом
Фаиз ждал. Ждал новой вспышки. Падения второго ботинка. Он пытался взять судьбу в свои руки — или притвориться, что берет. Элви его понимала, потому что чувствовала себя так же, только не сознавала этого, пока не увидела то же в другом.
Фаиз мрачно смотрел в стол, потом медленно поднял голову, встретил ее взгляд.
— Что ты здесь делаешь?
— Вроде бы с тобой сижу, — огрызнулась Элви.
«И жду второго ботинка…»
ГЛАВА 21
БАСЯ
Бася стоял на краю посадочной площадки. Пластиковые наручники ерзали по влажным от пота запястьям и натирали кожу. Мартри потребовал, чтобы он оставался в наручниках, пока не покинет планету, но отдал Амосу ключи, и здоровяк заверил пленника, что на «Росинанте» его сразу освободят. Мартри просто демонстрировал жителям Илоса свою власть. Холден, выдерживая роль миротворца, согласился в обмен на гарантию, что Басю передадут ему без новых угроз и условий. Бася все и всех понимал. Но от этого унижение не делалось меньше.
Люсия с Яцеком стояли рядом, ожидая посадки «Росинанта». Яцек прижался спиной к отцовскому животу, и Бася положил скованные руки ему на плечо. Рука жены тоже лежала на плече сына, сжимая Басину ладонь. Три прикосновения. Басе хотелось черпать в них силу. Сохранить ощущение близости в памяти. У него было ужасное чувство, что это в последний раз. От того, что Фелисия успела улететь, он ощущал и радость, и грусть. Хватит и того, что его видит в кандалах сын, который по молодости еще не понимает, что это значит. Если бы таким его увидела солнечная красавица дочь, он бы не выдержал.
Остальные — жители поселка, с которыми он делил воздух, воду, ярость и горе, — уклонились от проводов, словно его вина стала заразной болезнью. Бася стал для них чужим. Пожалуй, ему легче было бы услышать от них приговор.
«Я хотел всего лишь свободы. Хотел, чтобы семья оставалась со мной, чтобы у меня больше не отбирали детей».
С тоскливым удивлением Бася подумал, что, наверное, слишком многого требует от вселенной.
Амос, изображавший охрану, тактично держался поодаль, скрестив руки на груди и глядя в небо. Не мешал прощаться. Холден стоял с Мартри и Кэрол — триумвират, правящий на Илосе. Эти трое не смотрели друг на друга. Они собрались, чтобы демонстрация власти Мартри была не такой явной. Бася оказался пешкой в политической игре, не более того.