Пожарная команда № 82
Шрифт:
— Вам, сволочи, нет дела до негров, — кричит мужчина. — Если б этот парень был белым, вы бы уже давно доставили его в больницу!
Многие в толпе кивают. Другие с интересом прислушиваются. Смотрю на лежащего у моих ног человека, потом — на крикуна. Рассказать бы ему о нашей работе. О людях в этом самом районе, которые остались живы только благодаря пожарным. Но говорить об этом бессмысленно. Он не станет меня слушать. Не здесь. Не теперь. Может, в другой раз удастся объяснить этому крикуну, что мне, как и ему, больно за этого истекающего кровью негра, лежащего у моих ног. И спросить его, почему он считает, что мне нет дела до пострадавшего?
На Интервэйл-авеню сворачивают четыре санитарные
Сегодня в депо никто не ест котлет, они подгорели и пересохли. Но если бы они и не подгорели, все равно, не думаю, чтобы у кого-нибудь появился аппетит.
Сейчас начало седьмого. Сидя на койке в своей казарме, надеваю чистые носки. Шеф позвонил з больницу, и ему сообщили, что трое пострадавших доставлены туда мертвыми. Не доехала женщина на восьмом месяце беременности. И двое мужчин. Но в девочку Бенни все-таки удалось вдохнуть жизнь.
Сам Бенни лежит теперь в мужской палате больницы Бронкса. Он донес ожившую девочку до «скорой помощи» и упал, потеряв сознание. Больница Бронкса — ужасное место. Я видел многих пожарных, которые поступали туда после травм, полученных во время работы. В полутемной мрачной комнате — 16 коек. Рядом с Бенни лежит Джо Мазилло, один из тех, кто пробивался с крыши в здание, рядом с Джо — лейтенант Коннел, ответственный за работы на крыше. Врач отделения сказал, что они пробудут в больнице не меньше трех дней — пока придут в себя и будут сделаны необходимые обследования: анализ крови и рентген. А вот Джиму Стэку придется пробыть там подольше. Он лежит в коридоре, в отделении реанимации, — у него угрожающе подскочило давление и начались сердечные перебои. Внезапная боль пронзила Джима, когда он помогал Джорджу Хаймену присоединить насос к гидранту. Арти Мэррита перевели в манхэттенскую клинику глазных и ушных болезней и оставили там на ночь. У него повреждена роговица глаза — пробиваясь сквозь дым, Арти наткнулся на угол стола. Погибло трое и десять находятся в больнице в результате пожара, который можно было бы считать обычным
Что это — неопровержимое подтверждение истины: бог дал — бог взял? А может, если бы в Нью-Йорке не было наркоманов, людям не приходилось бы запирать на цепь двери, ведущие на крышу?..
■
...Утро вступает в свои права. Уличные фонари меркнут в свете наступающего дня. Сейчас семь часов. В кухне полно людей и пустых кружек из-под кофе. Команда № 85 только что возвратилась с третьего вызова по тревоге. Разговариваем о пожарах. Билли Валенцио сменил Ниппса на посту дневального, мы с Ниппсом сидим за столом и вспоминаем, как впервые появились в 82-й команде. Он, Келси и я получали назначение одновременно. Сейчас Келси с повязкой на глазу спит. После окончания смены Ниппс отвезет его домой. Тони Индио отправлен в больницу.
Раздается новый сигнал тревоги.
— 85-я на выезд! — кричит Валенцио.
И ребята из 85-й команды стремглав выбегают из кухни.
Проходит несколько минут, и снова тревога. На этот раз — извещатель 2743, наш всегдашний 2743: угол 170-й и Шарлотт-стрит.
— 82-я и 31-я едут сами знаете куда, — острит Валенцио. — Брандмейстер едет тоже.
На углу Шарлотт-стрит у подножия пожарного извещателя в луже крови лежит старик с перерезанным горлом. Мы опоздали — голова старика запрокинута, и мне видна глубокая рана на шее.
Рядом с нами останавливается негр средних лет с седеющими волосами. Его гордое, значительное лицо угрюмо.
— Хороший был человек, — говорит он, указывая на покрытое одеялом тело.
— Вы знали его? — спрашивает лейтенант Уэлч. — Как его фамилия?
— Нет, — отвечает прохожий. — Я не знаю его фамилии. Здесь все его называли «старый еврей». И только. Он был хозяином вон той маленькой прачечной. Каждое утро приходил сюда с мешком мелочи для стиральных автоматов. Наверно, из-за этого мешка с мелочью его и убили.
Десять лет назад Южный Бронкс был в основном районом евреев и ирландцев, но со временем они стали жить лучше и перебрались из многоквартирных домов Южного Бронкса в более благоустроенные квартиры Северного Бронкса или на небольшие пригородные фермы Лонг-Айленда. По мере того как они выезжали, район заселялся неграми и пуэрториканцами. И тогда менее преуспевающие белые тоже стали перебираться в другие дома, пусть многоквартирные, но в районы для белых. А здесь и по сей день еще остаются бары под вывесками «Шэнон» или «Драгоценный изумруд», но их завсегдатаи — черные. На стенах заброшенных синагог поверх звезд Давида из цветного стекла висят кричащие испанские надписи «Iglesia Christiana de Dios [2] ». Но некоторые лавочники продолжают оставаться здесь, упорным трудом добывая себе скудные средства к существованию. Вот такие, как этот старик, который перед смертью успел подать сигнал тревоги и вызвать пожарных. Он не хотел умирать.
2
Христианская божья церковь (исп.).
От прачечной до пожарного извещателя на расстоянии в десять шагов тянется кровавый след. Прохожие шли мимо, разнесли кровь на ногах. Люди спешат на работу, останавливаются на минуту, задают два-три вопроса и идут дальше.
Прибыла «скорая помощь», укладываем тело на покрытые простыней носилки. Маккарти складывает измазанное кровью одеяло. Придется снести в чистку или вот в такую же прачечную. Появляются полицейские, расспрашивают брандмейстера Ниброка. Наша работа окончена. Отъезжая, вижу с подножки пожарной машины, что в замке на двери маленькой прачечной торчит забытая всеми связка ключей.
Без десяти восемь, солнце начинает пробиваться сквозь нависшие тучи. Через час приму душ, сменю одежду и поеду на целый день домой отсыпаться. А пока пью кофе и дожидаюсь, когда заступит дневная смена.
На кухне, как обычно, в центре внимания Чарли Маккарти. Все ребята сидят усталые, отдыхают после трудной ночной смены. Один Маккарти расхаживает по кухне и распекает стажера за плохую уборку.
— В нашем деле, — говорит он, — девяносто процентов — это пожарная работа, борьба с огнем, спасательные операции и тому подобное, а остальные десять процентов — дерьмо в чистом виде...
На лице стажера Фрэнка Пэрриса, собирающего со стола пустые кружки, появляется улыбка.
— И эти десять процентов дерьма, — продолжает Чарли, — как раз твои обязанности, а именно: содержать в чистоте кухню и следить за тем, чтобы всегда был свежий кофе. Будешь исполнять свою работу хорошо, тогда мы, может быть, обучим тебя остальному.
Пэррис — один из самых добросовестных стажеров. Как и все мы, он понимает, что Чарли просто сотрясает воздух. Пэррис вытирает губкой стол, а Чарли продолжает разглагольствовать.