Пожарная застава квартала Одэнмате
Шрифт:
Тем временем сам Масагоро вышел нас проводить. Он сел на корточки и, почесывая подмышку, взирал на то, как Нагасиро сноровисто собирает свой меч.
— Повезло тебе, — хмыкнул Масагоро. — Экие важные люди за тебя вступились. Смотри не ходи больше играть с пальцерезами с Большого канала.
Нагасиро остановился, молча побарабанил пальцами по натянутой ткани кимоно на согнутом колене. Потом вложил меч в ножны, встал, сунул ножны за пояс и пошел прочь.
Я и Сакуратай последовали за ним.
— Масагоро Восемь-Девять-Три, — внезапно произнес Сакуратай, когда мы
— Я-ку-са, — повторил я. — Почему его так зовут?
— Потому, что эта комбинация приносит неудачу и рано или поздно выпадает всем, кто с ним садится играть… Теряют не только деньги, но и пальцы…
— Неужели он бы убил? Неужели он бы убил Нагасиро? Осмелился? Здесь?
— Скорее это Нагасиро пришлось бы убивать для него…
Об этом я даже и подумать не мог.
— И почему вы еще позволяете ему играть в этом квартале?
— Все не так просто, господин Исава…
С тем мы и распрощались. Тем временем Нагасиро ушел куда-то далеко вперед.
Не то чтобы я ждал от него какой-то особой благодарности… Но я не ожидал, что он исчезнет даже до того, как мы дойдем до храма.
Я вновь думал о верности.
Если бы Одэнматё был господином, которому я присягнул, сейчас было бы самое время нижайше испросить разрешение на сэппуку… Ничего, что я должен был сделать, не сделано. Люди, которых я набрал, от меня ушли. Кончилось даже масло в светильнике. Можно, конечно, собраться и покинуть город, поискать других возможностей, вновь стать никем и ничем, живым почти мертвецом, вот только я уже не в том возрасте, чтобы бежать от собственной неспособности. Я уже знал о себе, что останусь в любом случае и буду цепляться за самую малую возможность продолжать действовать, пусть даже погибну в огне в одиночку. Я уже стал хикэси, пожарным Одэнматё, и им я останусь.
Но собственная беспомощность угнетала.
Сага стало хуже, и я сделал ему целебные прижигания на главном потоке ки, разогрел точки оздоровления, извел остатки моксы, но это все, что я мог для него сделать. Напоил чаем, и это все. Он не жаловался, он все понимал. Я же понимал, что он не выкарабкается. Слишком ослаб…
Настоятель Окаи был в городе — там опять кто-то умер, и требовалось его ответственное присутствие.
Потому, когда явился посыльный с нежданным приглашением отобедать в обществе моего давнего знакомого по работе в театре «Сарувакадза» торговца лесом и сакэ славного купца Коноикэ, я был только рад выбраться из молчаливого храма.
С тех пор как я проработал в театре около месяца, я много услышал о Коноикэ. Он начинал еще при прошлом правлении, вроде как бы апельсины продавал. Из провинции Кии возил, морем. Богатей из новых. Я-то ему зачем понадобился?
Коноикэ и впрямь обитал в огромном новеньком доме с дорогостоящим видом на ворота Ёсивара. В доме, построенном прямо на месте сгоревшего дома Курода-Должен-Всем. Так вот кто участок купил, не побоялся! Неожиданно.
Множество слуг ухаживали за домом с еще не потемневшими стенами и новоразбитым садом, место стало вызывающе роскошно и все еще строилось — пока меня провожали по дому,
— Исава! — приветствовал меня хозяин дома, сам Коноикэ. — Проходи, садись. Рад видеть тебя снова наконец. Я тут участочек прикупил в прошлом месяце, домишко-то сгорел, так я свой поставил, вот, в порядок привожу. Соседями будем. А пока суть да дело, я и другие делишки упорядочу, что тут скопились без пригляду моего. У меня тут причалы же, пара складов. Есть имущество, в общем. Глаз да глаз нужен. А то тоже… сгорит.
Он был, как раньше, тучный, он был резкий, он был дерзкий. И чем-то неуловимо напоминал игрока Масагоро. Развязностью движений, может быть…
— Благодарю за приглашение, господин Коноикэ.
— Садись, Исава, откушаем! Отличная рыба-кису, как раз такую подают к столу сёгуна. Ну и мне перепадает от улова.
Рыба-кису была воистину замечательная и достойна стола сёгуна — я с удовольствием ел, ибо голод — самая приятная приправа. Слуги вносили перемены. Сакэ не пили. Интересно, почему…
— Ты, наверное, в догадках теряешься, чего это сам Коноикэ позвал тебя к себе и рыбой кормит?
— Я задавался таким вопросом, — коротко ответил я.
— Много с прошлого раза я о тебе услышал, — доверительно сообщил Коноикэ. — Я сам тут недавно, в Одэнматё. Взялся торговать строительным лесом, а тут вижу ваших людей, что работают в бамбуковых рядах носильщиками. Тут я и понял, что дела твои идут неважно. Неважно-неважно, я знаю.
— Хочу сказать, — продолжал он, — доводилось мне снабжать вашего прежнего князя из Какэгава и его дом в Камигасэки до тех пор, пока вас не распустили, — сочувствую, так что мы с тобой и раньше были не чужие. Потому не мог я оставить вас без пригляда, я никогда не забываю людей, которым обязан даже такой малостью. Кушай, Исава, кушай. Это вкусно. Это я посодействовал твоему устройству на этом месте. Новая пожарная команда Одэнматё — это моя задумка, или ты иначе думал? Эх, простота…
Я внимательно его слушал, не высказывая ни горячей благодарности, ни резкого недоверия.
— Ты как думаешь, Исава, тут дела решаются? — настойчиво спросил он. — Общим согласием? Думал, небось, это Окасукэ у нас тут главный? У нас тут не Осака, у нас тут военное правительство — что Ставка скажет, то и делаем. А вопросы надо решать. Как ты думаешь, как? Кто сделал подношение квартальному старшине? Я сделал. Кто угощает Мацувака на втором этаже своей бани? Я угощаю. Я делаю то, что следует, так, как возможно. И я считаю, что достоин небольшой благодарности.
— Очевидно, так, господин Коноикэ, — осторожно ответил я.
— Совершенно точно так, господин Исава. Этому скромному кварталу совершенно ни к чему два отряда пожарных. Даже одного более чем достаточно. Но я принял в вас участие, это теперь мое дело, а когда мои дела идут неважно, я вмешиваюсь. Я кое-что вложил в вас с определенным расчетом. Но, судя по всему, сами вы не способны оставаться на плаву, что ж, пусть так. Не хотел я, чтобы влияние мое на ваши дела было так заметно, но я дам вам средства и возможности, коли так.