Пожароопасный период
Шрифт:
История давняя. Главный герой ее теперь капитан. А тогда только пришел после училища на пароход в первый рейс. Как наш Ваня. Экипаж был спаянный, а тут: кто такой и чем он дышит? Надо «приравнять» его, чтоб не возникал в любой ситуации.
Ну, собирается у капитана застолье: «Старик, в честь вступления в должность, в честь первого рейса, положено. «Ване» подливают, произносят тосты и усиленно следят, чтоб довести его до кондиции. Довели – «мордой в салат». Утром «Ваня» мается с похмелья, а к нему с разговором: «То было вчера, что ты творил, старик! «Старик» пугается и лихорадочно вспоминает, что «было»? «Да я, да, ребята». «Ничего, старик, бывает, ну с кем не бывает, забудем!». И «Ваня» на крючке, «мордой
Другая история, которую записываю в тетрадку, о попытке компрометации первого помощника. «Любят» первых на судах, ах, «любят»! Помполит и буфетчица – это прямо-таки фольклорные персонажи! Вроде, Иванушки-дурачка да Василисы Прекрасной!
В столовой экипажа крутили кино. Первый поднялся к себе в каюту. И следом за ним делегация: секретарь парторганизации и профорг. «Иван Иванович, мы к тебе с серьезным разговором». «Ну, присаживайтесь, поговорим». Тут раскрывается дверь спальни и на пороге взлохмаченная, совершенна голая буфетчица. «Ваня, гони их к черту, я давно уж жду тебя, как договорились!» Немая сцена! Потом: «Иван Иванович, а мы-то считали, что Вы наша нравственная и моральная основа, фундамент. Да как же так?» А на пороге уже капитан: «Что происходит?»
– Дело дошло до парткома пароходства, где всё поняли, знали Ивана Ивановича, что у него давно «узлом завязано», но. развели всех – капитана, помполита, буфетчицу вообще выгнали с флота.
– Виктор Иванович, – говорю, – И обо мне какую-нибудь «историю» тут сочинят, после плавания?
– Давайте о буфетчицах.
Ну вот опять. Пришла одна буфетчица убирать в каюте капитана. А капитан в это время в ванной у себя плескался. «Уборка» завершилась разбором на парткомиссии пароходства, где заседают ветераны – «божии одуванчики». А все потому что два главных командира на судне – капитан и старший механик подрались из-за этой буфетчицы.
– «Расскажите как было дело», – допрашивал буфетчицу один из «одуванчиков». – «Пришла убирать, а капитан зовет: потри мне спинку. Ну приказа капитана ослушаться я не могла, сняла халат, чтоб не замочиться в воде, стала тереть спину. А он говорит потом: встань теперь, как собачки стоят». – «Ну и что?» – голос «одуванчика». – Ну я встала. Слышу, что-то в меня входит. Тут прибежал стармех, я с ним до этого дружила, и давай они драться».
Что влечет женщин на флот? Первое – заработать! В сумме с инвалютой, чеками и советскими рублями, буфетчица или дневальная получает рублей 400 в месяц. Второе – если мать-одиночка, то содержать ребенка. Третье – и самое главное! – выйти замуж. Разный народ – эти морячки. Набирают их из самого пестрого контингента: медсестры, пионервожатые, воспитательницы. Три месяца обучения и – в экипаж. Другая порой не то что моря, парохода в глаза не видела. Приходит к старпому с документами, тот, полистав их, говорит: «Ну вот, вообще-то вам полагается каюта, но можете жить со мной». Потом бутылочка «Наполеона» – по морской традиции! – «чтоб хорошо работалось», рюмка-другая, на брудершафт и так далее, так далее.
– А вот была у нас буфетчицей бывшая балерина.
– Про балерину в следующий раз, – говорю Крикову. – Сегодня ж открытое партсобрание: «Критика и самокритика в пору демократизации и гласности».
– Критика – хорошо, но где гарантии?
8
Долгая дорога в океане, монотонная, одноликая, утомляет не то что физически, но и накапливается в душе усталость. Это аксиома и, как говорится, тут ничего не попишешь. Человек входит как бы в замкнутый круг, в эти серые будни, как и на суше, на материке: спит положенное между вахтами время, (матросы и прикомандированные специалисты-ремонтники работают с восьми утра и до
А пароход идет и идет. Монотонно, устремленно к цели. Вот уже летают рыжие чайки, значит недалеко побережье Бразилии. Утром на восемь часов были мы на широте бразильского порта Сальвадор, в 150-и милях от берега. Скоро должны прийти в «наш» порт Ангра-дус-Рейс.
А пока я «осваиваю» хозяйство электромеханика. Не перестаю восхищаться удивительно - гуманитарным мышлением Крикова. Он не просто показывает механизмы, их устройство, но живописует «живым примером» – коротенькой новеллой из своей ли, чужой ли практики.
Спускаемся в румпельное отделение (рулевое), он поясняет, что румпельное управляется с мостика при помощи электроэнергии, при аварийной ситуации пером руля можно управлять на «месте» при помощи гидравлики или механических талей.
– В Калининград пришли как-то зимой. Пока разгружались, пароход поднялся из воды, наполовину обнажив перо руля. На него наморозило льда. Вышли из порта, руль не работает. Что делать? Долбить лед не положено. Отогревать надо паром, или открытым огнем. Спустили за борт бочку с соляром и ветошью, подожгли, растопили лед. А то, помню, один анекдотический случай, когда стармех послал моториста паяльной лампой нагреть баллер-стержень, на котором крепится перо руля. Вообще в старое время много было в пароходстве «сильных личностей». После войны, когда кадров не было, один такой мореман был командирован вербовать кадры в Средней Азии. Привез 180 человек в тюбетейках и полосатых халатах. Обучили их немного, пошли в рейс на Америку, в Штаты. Когда тюбетейки сошли на берег, бросились грабить лавки и магазины, где все лежит как бы безхозное, никто не охраняет. Мало сохранилось этих тюбетеек на флоте. Но кое-кто вышел в механики и даже капитаны.
Зашли в кладовую управления пожаротушения, где стоят баллоны с углекислым газом. Баллоны нацелены по системе трубопроводов на машинное отделение, трюма и танки. Стоит повернуть тот или иной рычажок и система автоматически срабатывает. Так вот один молодой механик после высшей мореходки, где «всему учат и ничего не умеют», пошел знакомиться, изучать. Повернул рычаг. Система сработала. В это время четыре матроса чистили топливный танк. Пока их доставали, пока вызывали скорую (стояли в Швеции), трое скончалось.
Добрались до закутка слесаря ГЭС Лукина. Он ремонтирует и прибирает форсунки главного двигателя. Анатолий Иванович – плотный, видный мужчина. Основательный, неторопливый. Ну, ну, мол, начальство интересуется, давайте! Посматривает, усмехается.
– Идешь в море, смотришь как дымит встречное судно, значит, слесарь-моторист ГЭС плохо сработал, – говорит Криков, когда выбираемся из преисподней машинного отделения, – У этих мотористов есть профессиональная привычка – постоять-покурить на корме и полюбоваться на трубу: какой из нее дым идет?
Пробираемся в фекальное отделение. О, самое злачное место! Опять криковский пример. Однажды случилась авария. Содержимое фекалки вырвалось наружу, заполнило – по колено – помещения. Сунулся первый матрос, задохнулся, упал, утонул. Сунулся второй – та же история.
– Господи, уж лучше под голубым небом и пенным ураганом.
Криков понимающе усмехается, но давит и давит на психику:
– Опять же в Швеции стоял один сухогруз. Открыли неосторожно крышку главного кингстона, утопили судно.