Пожарский 3
Шрифт:
Нет уж, лучше так: повинность брёвнами собирать. Крестьяне косятся на свалившуюся на голову работу, но молчат. А вот как Петьку с Пашкой отправили по деревням реквизицию организовывать — хуже нет. Бабы воют, за полы цепляются. Старики проклинают. Ребятишки в испуге прячутся, глаза на реквизиторов таращат, точно на зверей лютых…
Выгребали, оставляя такие крохи, что и дурному ясно было: не дотянут деревеньки до лета, с голоду вымрут.
Петька вторую неделю каждый вечер горькую пьёт. А что сделаешь? Против царя не попрёшь, а тем паче — против батюшки. Михаил Глебович после поединка
— Я вам, сучьи потроха, покажу, как против главы клана рот разевать!!! — орал Михаил Глебович, пиная скрючившегося на полу Федьку сапогами.
Трое остальных сыновей после той вспышки ярости и пикнуть против слова старшего Салтыкова не смели.
Не так Пётр Салтыков представлял себе победное шествие своего рода, ох, не так…
МЕЧТЫ ВЫСОКОЙ ШЛЯХТЫ
Мариночка тряслась в большом походном кабинет-фургоне, утеплённом и оборудованном печкой, отчаянно распространяющей вокруг себя какие-то машинные запахи. Автомобиль трясло и подбрасывало на колдобинах, за окнами выла метель.
Стоили ли эти досадные неудобства того вознаграждения, которое ожидало её в дикой Московии? Альвийский посол убеждал, что да. Грамоты показывал, в которых царевич Дмитрий обещал будущей супруге отписать города Псков и Новгород со всеми прилегающими землями, да сверх того выделить миллион золотом на содержание. Русскими рублями, конечно. Но, как сказала матушка, золото есть золото, чего уж тут нос морщить.
Папенька как об этом предложении услышал, только что сам её из дома не вытолкал. Как же! Такую удачную сделку поди поищи! Всё-таки Ежи Мнишек прекрасно отдавал себе отчёт, что Марина — дочь польского магната, а не круля.
— Зато теперь, доченька, ты и сама великой станешь, и всех нас прославишь! — потирал руки Сандомирский воевода. — Богатые земли! Вся Европа нас уважать станет!
Сперва Марина думала, что «нас» — это Царство Польское, но по мере разворачивающихся приготовлений, пошива специальных царских платьев и отбора драгоценностей, чтоб затмить сразу всех, новоиспечённая невеста пришла к выводу, что «нас» — это конкретно род Мнишек. Не исключено, что папенька задумал присоединить обещанные русские земли к своим собственным, и стать отдельным серьёзным кланом, а возможно и небольшим крулем, и даже выделиться из Царства Польского. Недаром он как-то сказал Марининой матери, Ядвиге:
— У круля столько новых земель будет, столько дел — не до нового королевства на северо-восточной границе станет. К тому же, мы будем мирные и союзные, польские территории с этой стороны прикроем…
В голове Марины царил полнейший кавардак. Альвийского посла более к ней не допускали, и беседы он вёл только с папенькой. Папенька же приставил к Марине своих доверенных людей, которые пасли её круглосуточно, не дозволяя приближаться никому, кроме двух верных служанок и двух избранных фрейлин. Фрейлины были русские, но из старых подружек, приезжавших в Сандомир по обмену, что несколько сгладило их происхождение. Всё-таки, Лизонька и
Марина перелистнула очередную страницу «Большой книги русских родов и кланов»*. Надо запомнить хотя бы самых крупных, раз она собралась участвовать в управлении этим… стадом. Но каковы рожи! Марина листнула дальше. Скучные слова, скучные картинки. Она зевнула, прикрываясь книгой, беззвучно выворачивая челюсти. Сердито захлопнула.
*Специальное издание
французского королевского
книгопечатного двора.
— Положительно, сегодня я не могу сосредоточиться!
Обе фрейлины тут же встрепенулись, радуясь перерыву в однообразном сидении:
— Может быть, разложим пасьянс? — тут же живо предложила Настя Салтыкова. Её отец категорически не одобрял любые игры в карты, и предлагая подобные развлечения, Анастасия чувствовала себя необычайно дерзкой и по-европейски свободной.
— Надоело, — с досадой отказалась Марина, — все эти пасьянсы, преферансы…
— А давайте… — Лиза Трубецкая воровато оглянулась на кабину, — давайте погадаем?
— То есть — как это? — испугалась Настя. — На будущее?
— Ну, да! — Лизка уже вытянула у неё из рук колоду и тасовала её весьма ловко и каким-то особенным способом.
— Ты что?! — по-настоящему ужаснулась Настя. — Ты разве не знаешь, что гадание опасно для рассудка мага? Ещё хуже, чем порталы!.. Надо специальный курс проходить! Это только для тех, кто ограниченный отбор прошёл в предсказатели, и то потом больше половины отсеивается, психика не выдерживает! — она хотела выдернуть колоду у подружки из рук, но та не дала, капризно передёрнув плечами:
— Пф! Это же те, кто прямо по-серьёзному, на кланы и государства прорицает. А мы просто побалуемся, да же, Мариночка? — Лиза очень дорого ценила разрешение продолжать обращаться к царской невесте по-дружески и всячески старалась это продемонстрировать. — Это же нестрашно?
— Это дремучие крестьяне придумывают, я так считаю, — важно сказала Марина. — Просвещённым европейцам такие страхи не подходят.
Лиза торжествующе взглянула на Настю, а та густо покраснела.
— Я у тёти брала книжку… взаймы, — Лиза снова шустро начала перекидывать карты. — Там про сны было… но это я не очень хорошо помню. И про гадание на картах. И ничего вовсе страшного. Я себе сколько раз гадала — и хоть бы что!
По взгляду Насти можно было предположить, что она вовсе не считает, что Лизе было «хоть бы что», а совсем даже наоборот, что она из-за гаданий немножко придурковатая. Но Марине хотелось развлечься:
— Довольно тасовать, раскладывай давай!
— А на кого гадать будем? На двух человек ещё кроме себя надо.
— Ну… Давай на царевича Дмитрия… И… — Марину как под локоть толкнули: — на мага, который рядом с ним, — по плечам словно мороз пробрал, и полячка упрямо вздёрнула подбородок. Или мы не магички?! Будущая царица имеет право знать, кто вокруг её мужа вертится! — Да! Раскладывай!