Пожиратель Кланов
Шрифт:
Больше мне в этом месте делать было совершенно нечего. Как бы ни хотелось пожрать ещё “сердец”, сюда могли в любой момент прибыть ещё одарённые, а я уже чувствовал, как сковывает мышцы усталость. Хотя я и стал намного сильнее за последние четверть часа, накопившееся напряжение никуда не делось.
Вынырнув обратно из кокона, я, слыша приближение третьих эволюций, а значит и одарённых, поспешил к воротам. Теперь выломать корни, закрывавшие дверь, должно было быть уже не прямо слишком сложно, а там — уже свобода…
Вот только, оказавшись перед дверцей, я вдруг ощутил уже не просто щекотку или летающих
В следующую секунду и дверцу, и ворота, снесло с место десятком огромных, по толщине напоминающих стволы многолетних деревьев, корней.
Вне всяких сомнений это был уровень никак не третьей, а четвёртой ступени.
Глава 4
Эллиса говорила мне, что с каждой новой ступенью разница между ними становилась всё больше и больше. Грубо говоря, вторую ступень могли одолеть десять первых, но против одной третьей уже понадобилось бы не десять, а двадцать или тридцать вторых.
Это всё было крайне условно, как минимум потому что огромную роль играло множество факторов.
Сами типы магии (Вирго с их огнём против Ресфали было бы куда проще); опыт мага (что-то мне подсказывало, что Морнон смог бы без проблем закрутить Салара в бараний рог, вне зависимости ни от чего); дополнительные техники, вроде той же медитации маной; окружающая среда (в каких-нибудь влажных джунглях преимущество Вирго над Ресфали наверняка было бы нивелировано), и так далее, и тому подобное.
Однако фундаментальная разница между ступенями всё-таки была главным и в большинстве случаев определяющим критерием победы.
И сейчас, только-только получив силу третьей ступени и не успев с ней освоиться, не собрав достаточно маны для приказов, которые имели бы решающую роль в бою на новом уровне, уставший, травмированный, я мог даже не думать о том, что у меня получится одолеть одарённого четвёртой ступени также, как я одолел Лишура.
Сейчас я должен был думать только о бегстве. Вот только каким образом это сделать, когда единственный выход был наглухо перекрыт сильнейшим из всех врагов, какие мне когда-либо встречались?
Ответ, на самом деле, был прост. Я должен был не сражаться самостоятельно, а стравить этого врага с равным ему по силе противником. И такой противник у меня, кажется, был.
После того, как я покрутился в непосредственной близи от стеклянных кубов, я понял: они не были одинаковыми. Помимо двух уже разрушенных мной ещё два были ровно такими же. Но последний, пятый, самый большой из всех, стоявший в самом углу ангара, “кубом” по сути не был.
Это просто были две стеклянных стенки от пола до самого потолка, спаянных со стенами самого зверинца. И, когда я пробегал мимо, то заметил в каменных стенках, потолке и полу внутри этой клетки множество небольших дырочек.
В тот момент мне это было не так важно. Но сейчас от того, насколько правильно я интерпретировал назначение этих отверстий, зависела моя жизнь. И мне очень хотелось, чтобы я не ошибся.
Забыв о всякой экономии, врубая приказы ускорения и силы так часто, как только мог, чувствуя, как перенапрягаются и рвутся мышцы в ногах, я устремился напрямую к этой клетке, разрывая, проламывая
Наоборот, скрестив руки перед головой, наклонился вперёд. И, в последнюю секунду вложив приказ силы вообще во всё тело, протаранил прозрачную поверхность будто самая настоящая муха, врезающаяся в невидимое оконное стекло.
Вот только, в отличие от мухи, моя скорость в момент столкновения определённо зашкалила за полторы сотни километров в час. И, несмотря на то, что это стекло оказалось раза в два толще, чем в других кубах, такого надругательства над собой оно не выдержало.
Чувствуя, как ломаются кости рук, выходят из суставов плечи и вонзаются в кожу головы острые осколки, я пробил стеклянную стенку насквозь, влетев внутрь клетки. Судорожный инстинктивный вдох едва не отправил меня в объятья Морфея, концентрация дыма, вновь резко ставшего видимым и заволокшего всё пространство куба, здесь определённо была в разы выше, чем в клетках третьих эволюций.
И именно что “в клетках третьих эволюций”. Потому что тварь, без движения сидевшая, прислонившись спиной к одной из каменных стенок, определённо была на уровень выше слизняка-гориллы и сколопендры.
Раньше, пока она была внутри, а я был снаружи, я этого не чувствовал. Лишь видел, что в её теле “сердец” было больше, чем у остальных. Минимум в районе сорока. Даже больше, чем у того поглотителя, что я увидел в городе в первый день, как приехал в поместье Эллисы.
Но сейчас, когда мы оказались по одну сторону стекла, и монстр начал постепенно приходить в себя благодаря уменьшению концентрации дыма, я отчётливо ощутил эту разницу. Эта тварь, похожая на человека больше, чем большинство других экспонатов зверинца, только с четырьмя руками вместо двух, с головой, будто бы вросшей в плечи, и с ног до головы покрытая длинными, будто у йети, волосами, была определённо четвёртой эволюцией.
Мой расчёт оправдался: дырочки в стенах её клетки были не просто украшением, через них внутрь поступал тот самый дым. Вторым эволюциям, похоже, было достаточно просто окуривания или, возможно, какой-нибудь инъекции. Третьи нужно было держать в герметичных аквариумах с седативным дымом.
Четвёртую эволюцию было необходимо накачивать этим дымом на постоянной основе и в огромных количествах, чтобы она оставалась в пассивном состоянии. И, стоило мне понизить плотность усыпляющего тумана, как великан тут же проснулся и начал вставать.
— ЧТО ТЫ НАТВОРИЛ?! — раздался сзади разъярённый рык.
В следующую секунду из пола камеры проросли десятки корней. Какие-то опутали и сдавили меня, какие-то попытались закупорить проделанную мной дыру, какие-то устремились к четвёртой эволюции.
Вот только это уже было бесполезно. Хотя из-за тумана я не мог этого увидеть, но отчётливо слышал, как трескается и лопается стеклянная стена. Просто заткнув отверстие в ней, проблему было не решить.
А затем великан, которого я мог видеть через своё чутьё червей, похоже, вернувший минимальный контроль над своим телом, поднял обе левых руки и просто махнул ими вбок. И мелодичный звон многих тонн посыпавшегося на землю стекла стал сигналом к началу уже полнейшего хаоса.