Пожиратель V

Опсокополос Алексис

— Девятнадцать, — спокойно сказал я.

— Что девятнадцать?

— Лет девятнадцать. Но может, мы не меня будем обсуждать, а сложившуюся ситуацию?

— А что здесь обсуждать? Ты потерял половину завода, а я — должность. Обсуждай не обсуждай. И надо признать, мы оба ещё легко отделались.

— Вы лишились должности? — переспросил я. — Но князь не может вас снять.

— Воронов, ты дурак? Зачем снимать человека с должности, если его можно просто убить?

Хотелось ответить на оскорбление, но я сдержался — по Коростылёву было видно, что он не в

себе и сильно нервничает.

— А с чего вы решили, что вас обязательно убьют? — поинтересовался я максимально корректно.

— С того, что мне об этом прямым текстом заявили: или я ухожу под сибиряков, или снимаю свою кандидатуру с выборов губернатора, или до этих самых выборов я просто не доживу. Целых три варианта у меня есть. Как думаешь, на каком остановиться?

— Третий точно так себе, — сказал я. — Но откуда у князя такая уверенность, что после позавчерашнего выпуска новостей народ выберет Белова? Его раскатали просто под ноль. Это политический труп. Даже если с завтрашнего дня его начнут снова хвалить в каждом выпуске новостей, это ему мало поможет. Негатив люди запоминают лучше.

— Именно поэтому князь очень хочет, чтобы я пошёл под него. Если я соглашусь, то Белов сам ближе к выборам снимет свою кандидатуру, — губернатор замолчал, вздохнул и сказал уже не мне, а словно сам себе: — И зачем я это всё рассказываю мальчишке?

— Затем, что этот мальчишка — сейчас ваш главный союзник, — произнёс я. — Мы с вами в одной лодке, Андрей Андреевич. Теперь уже точно. Поэтому давайте решать, что будем делать.

— Что ты будешь делать, я тебе сразу могу сказать: отдашь половину завода и прекратишь нападки на Белова и сибиряков. И князь прав: тебе просто невероятно повезло, что половина завода останется. Давыдов старший — самодур, но не дурак. Он видит, что ты проявил себя неплохим хозяйственником. Хоть это меня и удивляет невероятно, но это факт. Поэтому не выпендривайся и не зарывайся.

— Я не столь оптимистично настроен, — возразил я. — Не думаю, что князь и его братец остановятся на половине.

— Значит, всё отдашь. Ты взлетел слишком высоко и слишком быстро. Пару-тройку раз упасть не помешает.

Знал бы ты, сколько раз я падал в прошлой жизни, не говорил бы такой ерунды. Но спорить смысла не имело. С его позиции губернатор был прав: я производил впечатление крайне везучего и невероятно наглого пацана.

— Ну а вы что будете делать? — поинтересовался я, закрыв вопрос о моих перспективах.

— Мне надо встретиться со Святославом Георгиевичем, — ответил Коростылёв.

— Думаете, он поможет?

— Думаю, это моя прямая обязанность — рассказать Уральскому князю, что у нас здесь происходит. А там уже будем с ним решать, что делать.

— А когда планируете встречаться?

— А не много ли вопросов? Всё, Воронов, иди, займись телеканалом, проследи, чтобы эта Острова ещё чего-нибудь не выкинула. А лучше отправь её назад в Москву от греха подальше. И Белова не трогайте! Наезды на него и уж тем более на сибиряков прекратите! Как только у меня будет хоть какая-то информация, я тебе сообщу.

По

сути, губернатор был прав: чего ещё нам обсуждать? Ему надо как можно скорее посоветоваться с непосредственным начальником, а мне… С кем советоваться мне, я не знал. С Аней? Похоже, с ней. Больше не с кем. Телефон её прямой у меня есть, надо звонить и набивать встречу. И срочно лететь в Москву.

Из администрации губернатора я сразу же поехал на канал. По пути позвонил Грише и сказал, чтобы они с Никой ждали меня и никуда не отлучались.

Добрался быстро, когда зашёл в кабинет Орешкина, заметил там, помимо него, лишь Острову.

— Влад скоро подъедет, — заявили мне сразу же Гриша. — Он уехал с операторами смотреть новые камеры.

— Влад мне сейчас не нужен, — сказал я. — Он политикой канала не занимается. А вот к вам у меня есть серьёзный разговор.

— По итогам встречи с губернатором? — догадалась Ника.

— По итогам, — подтвердил я. — И не только.

Я вкратце объяснил ситуацию. Разумеется, без деталей. Сказал лишь то, что с нами хотят заключить сделку по выборам. Ничего лишнего, что в случае выноса Островой нашего разговора за пределы этого кабинета, могло бы навредить мне или Коростылёву, я не сказал. Ни про отжим завода, ни про угрозы убийством мне и Андрею Андреевичу.

— Поэтому до моего отдельного указания никакой политической агитации! — резюмировал я. — Вообще никакой политики на канале пока. Да и острой социалки тоже.

— А когда примерно будет информация? — спросила Ника.

Я хотел ответить, что скоро, но не успел — зазвонил мой телефон. Увидев на экране номер губернатора, я принял звонок.

— Завтра утром, в одиннадцать тридцать, нас с тобой ждёт Святослав Георгиевич. Вылетаем шестичасовым рейсом. Билеты нам возьмут. Встречаемся на регистрации.

Я выдержал небольшую паузу, переваривая информацию.

— Ты меня услышал? — спросил губернатор.

— Да, конечно, — ответил я. — Шестичасовым, завтра, на регистрации.

Коростылёв тут же сбросил звонок, я убрал телефон и сказал Грише и Нике:

— Похоже, завтра будет информация. Хоть какая-то.

Глава 19

— Вы телевизор смотрите? Вы, вообще, знаете, что в стране происходит?

Признаться, я представлял начало нашего разговора с Уральским князем немного иначе. Однако тот с ходу, холодно поздоровавшись, принялся нас с Коростылёвым упрекать в непонимании ситуации.

— Вы хоть немного представляете, до какой степени сейчас в стране накалилась обстановка? — Святослав Георгиевич продолжал нас буквально отчитывать, как школьников, пришедших к директору школы жаловаться на учительницу. — Враги империи пытаются всеми силами разрушить нашу страну, посеять хаос, спровоцировать беспрецедентные беспорядки. А вас волнуют только ваши проблемы: один хочет сохранить должность, другой завод.

Слушая Уральского князя, я поглядывал на Коростылёва — бедный губернатор даже рот приоткрыл от растерянности. Судя по всему, он тоже не ожидал такой встречи.