Пожиратели душ
Шрифт:
Паул стоял у кровати ее мамы и папы, и Алис увидела, что они оба лежат такие же неподвижные, как и всё вокруг. И она поняла, что родители умерли. Она уже видела такое, когда умер старый пес ее подруги Гэнор, и они нашли его тогда под задним крыльцом. Есть в мертвых нечто такое, что отличает их от живых.
Алис не издала ни звука, но Паул все равно дернул головой в ее сторону:
– Нет, дитя. Нет-нет. Нельзя тебе смотреть.
Алис метнулась мимо него и схватила мамину холодную руку. Но это больше не была мамина рука, и это была не мама. Мама ушла, осталось лишь тело, из которого вынули все важное. Остались только оболочка и тлен.
Глава 3
Паул пытался уговорить Алис подождать в фургоне, пока он сходит за помощью, но она не соглашалась. Девочка крепко вцепилась в его руку, и он так же крепко ее держал. И они отправились вместе.
Паул постучался в первый же дом. Потом еще раз и еще. Алис не знала, как себя вести, но ощущала его страх. У нее в душе был один только холод, ее била дрожь, и стучали зубы.
Потом послышалось шарканье шагов за дверью, и Алис через кожу руки ощутила облегчение Паула.
Открыла им Инид. Ей было пятнадцать лет – почти взрослая по сравнению с Алис. Инид вышла в одной ночной рубашке; спутанные волосы спускались по плечам. Она по-детски терла глаза кулаками.
– Прошу прощения, – сказала она и смутилась, как будто сама не знала, за что просит прощения, но чувствовала мучительную неловкость.
– Где твои мать и отец? – спросил Паул.
– Они… – Инид замолчала и оглянулась, а потом снова посмотрела на Алис и Паула.
– Дитя! – Паул говорил слишком громко. – Что-то случилось? Все ли обитатели дома благополучны?
Вид у Инид был очень странный, но Алис поначалу не могла сказать, в чем тут дело. И вдруг до нее дошло. Гордость Инид, ее глаза, были светло-голубого цвета, как небо на рассвете. Но нынче утром их поглотила чернота, голубизна осталась только тоненькой каймой, окружающей бездонные черные зрачки. Инид молча смотрела на Паула, и он прошел мимо нее в дом, таща Алис за собой.
На кухне он остановился и повернулся к Алис:
– Дитя, на этот раз послушай меня. Останься здесь, а я пойду посмотрю.
Алис не стала спорить, у нее не было никакого желания возражать. Она обернулась. Инид стояла посреди кухни, но будто не понимала, где находится. Тогда Алис вспомнила о сестрах и брате Инид. Словно надеясь увидеть их сквозь толщу перекрытий, она подняла взгляд к потолку, потом подошла к Инид и взяла ее холодные руки в свои. Инид такая большая, а она, Алис, такая маленькая. Но ей невыносимо было оставаться единственной неспящей в деревне, если не считать Паула. И потому она сделала то единственное, что пришло ей в голову. Алис отыскала кувшин с водой – такие найдутся в любой кухне, – а потом опрокинула его прямо на Инид.
Девушка взвизгнула и отряхнулась, и когда Алис снова взглянула ей в глаза, оказалось, что они снова голубые, а не черные. И Алис сразу почувствовала себя не так одиноко.
Инид протерла глаза и уставилась на Алис так, будто впервые ее увидела.
– Мои родители, – проговорила девушка. – Где они?
Они были мертвы, как и родители Алис. И в каждом
Инид оставила брата и сестер спать, но попросила Паула разбудить Мадога, ее пятнадцатилетнего суженого. Очнувшись, Мадог тоже оставил двух младших сестер в кроватях, а сам пошел вслед за Паулом и Инид. Они расположились на кухне в доме Алис. Паул притих, и дети тоже. Напуганные, Инид и Мадог крепко держались за руки, сама Алис не выпускала ладонь Паула.
Теперь девочке стало по-настоящему страшно. Поначалу, когда она увидела маму и папу в постели, охладелых, мертвых, ей показалось, что сильнее пугаться уже некуда. Но страх только ширился, по мере того как солнце поднималось выше и заливало деревню беспощадным ярким светом. Когда проснулась Инид, а за ней Мадог, ей стало чуточку спокойнее, но теперь, видя их смертельный ужас, девочка боялась еще больше. Как и Паул.
Он рассадил их на кухне в доме Алис и принялся шагать взад-вперед. Громко топая, он пересек кухню, остановился, поднял голову и посмотрел на потолок. Все так же топая, он вернулся обратно, покачал головой. Потом взглянул на детей.
– Ничего не попишешь, – начал он. – Вам придется позаботиться друг о друге, пока я съезжу за помощью.
– За помощью? – переспросил Мадог. – Но ближайшая помощь может прийти только из Дефаида [6] а дотуда два дня пути.
6
Defaid – овца (валлийск.).
До сегодняшнего дня Алис считала Мадога взрослым мужчиной: на подбородке у него уже выросла золотистая щетина, руки и плечи окрепли от постоянной работы в полях. Но теперь глаза у него по-детски округлились.
– Ага, знаю, – кивнул Паул. – Но у меня только маленький фургончик, а тащить за собой пешком столько детишек до самого Дефаида я не могу. Половина потеряется в дороге. Вас ведь на всю деревню не меньше пятидесяти наберется, а?
Мадог не ответил, только кивнул.
– А что делать с малышами? – спросила Инид. – Как мы сумеем позаботиться о них? Тут не меньше десятка тех, кому еще двух лет не исполнилось. Не считая трех-, четырех- и пятилетних. Они же без взрослых с ума сойдут от страха.
Паул почесал рыжую с сединой бороду.
– Тут ты права, – признал он. Потом глаза его прояснились. – А вы не будите их.
– Не будить? – повторила Инид. – А вдруг они сами проснутся? И первым делом обязательно спросят: «Где мама и папа?» Вдруг они начнут плакать и просить молока, которого у меня нет?
– Дитя, у меня нет ответов на твои вопросы, но вот что я тебе скажу. На вас, детки, напустили злые чары. Думаю, если малышей не будить, сами они не проснутся. Оставьте их спать, и будем надеяться на лучшее. Здесь, – Паул очертил рукой круг в воздухе, – случилось некое зло. И чем раньше я вас отсюда вытащу, тем спокойнее для вас. И самый скорый способ я вижу в том, чтобы мне одному съездить в Дефаид и привести с собой побольше людей, чтобы они вывезли отсюда спящих детишек.