Пожиратели душ
Шрифт:
Тут подал голос Мадог.
– А что делать… с телами? – произнес он без всякого выражения, будто пытался отстраниться от собственных слов и того, что за ними стояло.
– Закройте двери и оставьте все как есть, – велел Паул. – Будем надеяться, погода будет прохладной. – И он уставился в пол, словно нашел там нечто интересное.
Алис повернула голову и посмотрела сначала на Мадога с его круглыми глазами, потом на побледневшую Инид.
Затем подняла взгляд на Паула и быстро приняла решение:
– Я еду с тобой.
Глава 4
Паул
Солнце стояло уже высоко, когда они тронулись в путь, и Паул предупредил, что поедет без остановок, разве что даст лошадям передохнуть, но не дольше, чем необходимо. Он говорил, а сам всматривался в глубь леса по обе стороны дороги. Алис проследила за его взглядом, блуждающим между деревьев. Она плотнее завернулась в мамино пальто – в последний момент перед уходом она стащила его с крючка на кухне. Пальто пахло мамой и немножко завтраком.
Через несколько часов Паул остановил повозку у ручья, протекавшего неподалеку от дороги, чтобы напоить лошадей. Порывшись в мешке, он достал немного вяленого мяса, кусочек сыра и яблоко и протянул Алис. Девочка устроилась на камне, а торговец присел на пень, но вскоре снова поднялся, поглядывая то на нее, то на непроницаемый лес у нее за спиной.
Паулу было не по себе, хотя Алис позабыла собственные страхи, как только мертвая деревня скрылась из виду. Вместо этого на душу легла тяжесть, будто девочка тащила камень, такой огромный, что даже идти трудно. Но страх Паула вновь разбудил ее тревоги. Вдоль позвоночника побежали щекочущие мурашки, словно кто-то провел ей ногтем по спине.
Алис доела яблоко и поскорее вскочила с камня. Паул уже сидел в фургоне, ожидая ее. Он помог девочке залезть внутрь, и они тронулись. Вечерело, солнечный свет потускнел, и Паул неустанно всматривался в лес, вертя головой то влево, то вправо, как настороженная птица.
Почувствовав взгляд своей спутницы, Паул встряхнул головой и улыбнулся:
– Нечего бояться, красавица Алис. Скоро мы доставим тебя в Дефаид, где ты будешь в тепле и безопасности.
Алис уже достаточно хорошо понимала взрослых, чтобы различить, когда они говорят вещи, в которых сами не уверены.
– А что ты там, в лесу, все время высматриваешь?
Паул зыркнул на нее и поднял глаза к небу, будто ища поддержки у пролетающей вороны. Потом он засмеялся, но без особого веселья.
– А сама-то как думаешь, девчушка? – спросил он мягко, без раздражения. – У меня нет своих детей, а ты, по-моему, слишком маленькая, чтобы слышать такое, но родители твои умерли. И в этом лесу я высматриваю то, что убило их. Думаю, ты и сама догадалась, Алис, ты ведь смышленая малышка и все схватываешь на лету. И в Дефаиде тебе лучше держаться настороже. Глазки открой пошире, а рот запри на замок, дитя. И никаких разговоров о том, что таится в лесу. Это мой тебе главный совет.
Торговец кивнул ей и снова перевел взгляд на лошадей и дорогу впереди, давая понять, что разговор окончен.
– А что таится в лесу?
Паул снова закатил глаза:
– Разве я только что не предостерегал
– Ага, предостерегал, но мы же еще не в Дефаиде.
Паул издал короткий восхищенный смешок:
– Вот хитрющая девчонка! В жизни таких не встречал. – Потом его лицо снова стало серьезным. – Должен сказать, я бы тоже гадал, что к чему, случись такое с моими старика ми. – Он глянул на девочку, будто прикидывая, придется ли ей впору новое платье. – Только имей в виду, я сам толком не знаю, потому что слышал лишь всякие пересуды. Сплошные байки, больше ничего. Но сдается мне, к твоим родителям и всем остальным наведались… короче, их навестили пожиратели душ.
Едва он произнес эти два слова – «пожиратели душ», – сердце у Алис екнуло. Ведь так и выглядели мама с папой, будто из них вынули душу. А тело бросили за ненадобностью.
– Кто они такие? – спросила она.
Паул покачал головой:
– Много про них ходит толков. Всякие старые сказки времен моего детства. Такие рассказывают детям на ночь, чтобы смирно лежали в кроватках. Мои мамаша с папашей пугали меня ими, когда я был малышом, а сами, наверное, слыхали от своих родителей. Говорят, будто пожиратели душ – это демоны. Будто Зверь сотворил их из грязи для темных дел. Будто они вырывают людские души и приносят их Зверю, обрекая на вечные муки.
Алис вспомнила дорогих маму и папу, от которых остались только пустые оболочки. И подумала об их драгоценных душах, попавших в жуткое место, где страшно и больно. Она дрожала под маминым пальто. А маме не холодно без него? Духи могут замерзнуть?
– Ты думаешь, так и случилось с моими мамой и папой? Пожирательницы душ унесли их к Зверю?
Паул мотнул головой в ее сторону, открыл рот и сморщился в гримасе:
– Нет-нет, дитя. Ничего такого. Твои мать с отцом просто умерли. Их страдания закончились. Я не верю в эту чушь. Как и в то, что волки могут открыть дверь в хлев.
– А во что же ты веришь?
– Дитя, я верю в землю под ногами и в небо над головой, в то, что я хочу есть, когда наступает время ужина, и хочу спать, когда пора ложиться в постель. Все остальное – лишь сказки, и больше ничего.
Алис сощурила глаза, глядя на Паула. Ей не приходилось видеть взрослого, который честно признается, что о многом он знает так мало.
– Но ты веришь в пожирателей душ. Так сам сказал.
Паул помолчал, подбирая слова.
– По правде говоря, Алис, до сегодняшнего дня я сомневался. Но если вспомнить, что произошло с этими бедолагами в вашей деревне… Тут дело нечисто. Не болезнь их унесла; не волки, не холод или голод умертвили их в собственных постелях.
И тут, впервые с прошлой ночи, Алис вспомнила о женщинах-деревьях. Непонятно, как она могла забыть о них, однако же забыла. На ум пришли слова Паула, что пожирателей душ сотворили из грязи и зла.
И правда: тела тех женщин-девочек были как будто слеплены из земли, а волосами им служили листья деревьев. А вдруг они и ее заколдовали, как детей, спящих в Гвенисе?
– По-моему, я видела их той ночью, – сказала она. – Пожирательниц душ.
И Алис рассказала Паулу о женщинах-девочках, об их словах и прекрасных именах. Анжелика и Бенедикта.