Пожиратели логоса

Бояджиева Мила

Лиловый кивнул в сторону сцены. Там, почти скрытая столиками, стояла на четвереньках женщина не артистического вида. Уборщица обтирала тряпкой ножки стола. Рядом находился инвентарь - ведро и швабра.

– Вчера один тип харч метнул прямо во время номера. Нажрутся где-нибудь - и сюда, - Марлен опечалился.
– У меня идиосинкразия к вони. Особенно, когда "трудные дни". В творческом плане.

– За свои бабки гадят, - отрубил лиловый.
– А она спинку гнет, сладкая моя. Филейчики-то, филейчики - охренеть можно!
– Он вопросительно глянул на

Теофила. Тот ничего не понял и предпочел сохранить задумчивое выражение. Расклад был ясен: Розовый танцор - голубой - дружок Лилового. Сладкая парочка. Какой приворот? Причем здесь уборщица? Все эти нюансы взаимоотношений следовало с налету сечь ясновидящему. Не хватало, видимо, опыта житейского реализма.

– Тамара Пална, детка, подойдите!
– позвал Лиловый убощицу, ворожа голосом.

Приблизилась долговязая тощая фигура в синем сатиновом халате с шишом на затылке и отчиталась строго:

– Хлоркой терла, потом дезодорантом прыскала. Вроде не пахнет. Осталось в холле следы замыть.

– Замывай, милая, - отмахнулся Марлен, зачитавшийся Орфеевым. "Водка - это такое животное. Вроде свиньи". Гениально...

– Видел?
– обратился Лиловый к Теофилу, проводив взглядом уносившую ведро уборщицу.
– Копия Клавки Шиффер. Но полная рохля. Ее с хатой кинули и с бабками крутанули. Долг отрабатывает. По-другому не согласна - гордая. Ни на сцену, ни ко мне в постельку - брезгует. А с Марленом у нас худсовет, если ты что не так подумал. Партнеры мы по бизнесу.

– Дура девка, - отрубил Марлен.
– Она ни за какие бабки эротику работать не будет. Хоть к трем учителям приставь или на Тверскую стажироваться отправь. Ты Гариб, ей-ей, болеешь. Поел что-то. Тебе покладистых телок мало? У нас коллектив - экстра - класс! Три девушки уже с Мулен-Руж законтрачили. Так он нашел - оглоблю.

– Слышал уже, надоело. Тысяча баксов, если завтра эта птичка будет в моей постели. Тебе бабки отслюнявлю, колдун.

– Не простая парадигма. Кх.., у девушки психика надломлена, пролепетал ясновидец.

– А мне её психика... Она в три смены пашет: в Салоне красоты с утра убирается, потом у нас, а до ночи в "Эдинбурге" - кабаке, что за углом. Встречайся и гипнотизируй. Задаток половина. Шанс даю за книги. Ты в кайфе, Марик?

– Балдею! Прямо охренительная художественная экстремальность! Послушайте.
– "Принц" вновь собрался зачесть цитату, но Гариб отмахнулся:

– Заткни фонтан. Мне его послушать надо. Что скажешь, ясновидец ты наш хитрожопый?

Теофил пропустил грубость и строго обратился к Лиловому:

– Тамара - это её настоящее имя?

– Томка Крайнева. Русская, незамужняя. Дура непаханная.

– Да чукча она, это ж по ногам видно. Пятки врозь - носочки вместе. Швабру в руки, как весло у гипсовой бабы - дефиле!
– держа на отлете труд и щурясь, Марлен с выражением прочел: "... Вы чьи широкие мудища напоминали паруса чьи громко хлюпали пиздища и голоса в одной невероятной ебле вы прожили свой гнойный век и ваши половые стебли засыпал снег..." Воронин вот талантище!

14

Поздним

вечером Трошин сидел у служебного входа в ресторан, поджидая вызванную уборщицу. Сидел он внутри, впущенный охранником в холл для обслуги. Обстановка в виде кожаной мебели и напольных ваз с букетами свидетельствовала о процветании заведения. Расходящийся после смены персонал выглядел не хуже, чем клиенты - шубки, пальтишки, бряцанье автомобильных ключей в ладони. И видно, кто бармен, кто официантка, а кто администратор. Можно даже представить, у кого какая тачка и семейное положение. Филя радовался своим ясновидческим прозрениям, которые проверять сейчас, правда, не собирался.

Итак, контакт удалось установить! Лиловый и Марлен явно как-то связаны с серией Арт Деко. Эти с тайным вызовом брошенные фразы, эти лица, в конце концов... Но главное... или опять примерещилось? В складках зеркальной фольги, драпирующей стены круглого зала, Филя заметил фигуру узкоплечий, высокий мужчина в темном плаще с засунутыми в карманы руками. Не прятался он, просто стоял, чернея провалом в изломах зеркальных складок и прислушиваясь к разговору за столиком Гариба. Было, было это бледное хрящеватое ухо, нацеленное в их сторону и мелькнула на миг странная лиловая перчатка, когда узкоплечий вытащил руку, чтобы поднять воротник плаща и раствориться в ртутном ливне!

– Вы ко мне?
– перед ожидающим в кресле Трошиным возникла знакомая уже девушка. Синий халат все тот же, но нет ни ведра, ни швабры, ни пылесоса. Зато физиономия не изменилась - суровая и усталая. Если бы какая-нибудь фирма сделала её своим "лицом" потратив час на разукрашивание внешности, могла бы, да, могла бы эта худющая каланча посостязаться с мисс Шиффер. Впрочем, в вопросах современной женской красоты Филя был не большой знаток. Учился познавать женское тело на полотнах мастеров Возрождения и Валька, надо сказать, им соответствовала. Он поднялся.

– Я к вам по поручению Гариба Рясова.

– Знаю. Подождите минутку, переоденусь. У меня смена кончилась.

Девушка скрылась в коридоре и вскоре явилась в сером стеганом пальто и в пестрой вязаной шапочке из-под которой падали на плечи и спину длинные русые волосы. Она даже слегка мазнула помадой по бледным губам и оказалась совсем молоденькой и славной.

Молча вышли в заснеженный двор. Из "колодца", образованного спящими уже домами, вела на улицу продувная арка. Было слышно, как со стоянки у сквера напротив разъезжались машины с персоналом и последними загулявшими посетителями.

– Вот. Это вам, - Тамара протянула конверт.
– Тут деньги за какие-то книги. Рясов передал.

– Это не только за книги. За то, что я должен повлиять на вас... Эзотерически... Простите, я не представился. Филимон Трошин. Просто Филя, как поросенок. Денег не надо, - он почувствовал, что покраснел, осуществляя миссию сводника и спрятал за спиной руки.

– Не дождется, слизняк. Можете ему передать. Мне все равно, я от них ухожу, - девушка сунула конверт в карман Филиной куртки.