Пожиратели логоса
Шрифт:
Севан поморщился и с отвращением проглотил последний глоток пива. Кой черт ему подсовывают подобные сочинения? Издевается полковник, выходные портит. Тем более, что оба дела завершились стремительной победой преступники найдены.
Севан вернулся к бумагам, заставил себя собраться, зашелестел листами и, наконец, выдохнул: - Ага!
Бомжей зарезали школьники, наглотавшиеся наркоты и решившие поразвлечься под впечатлением компьютерной игры "Домм", той самой, которой наводнила рынок компания покойной Лоран Дженкинс. У семейного же доктора обнаружилась видеотека, состоящая из упомянутых в статье безнравственных кинофильмов. Именно эта деталь, а так же факт изнасилования и
Ладно, будем контачить с "органами" на голубом глазу, изображать лоха и ходить по лезвию. Никуда не деться, никуда, если уж со всех сторон обложили. Сопят в затылок, издевательски хрюкают...
"Хоть убей, следа не видно,
Сбились мы, что делать нам?
В поле бес нас водит, видно,
Да кружит по сторонам...."
А такое вам не снилось ли, Александр Сергеевич? Взрывы в Москве, убийцы в театре, юные наркоманы, малыши, стреляющие в родителей, сожители поедатели трупов. Пельмешки, приготовленные из бывших собутыльников для угощения следующих. Отрезанная голова любимой вместо футбольного меча на весенней, гогочущей спортплщадке. Сыночек, сожженный в топке по причине тесноты проживания. Эх, много, слишком много бесов... Или вот, история, не имеющая аналогий в учебных заведениях вашего исторического периода, Поэт. Два верзилы нарядились в черные плащи, ворвались в кафетерий собственной школы. Вначале разнесли ногу пулей однокласснице и объявили: "Не волнуйтесь, ребята, через несколько минут вы все будете мертвы." После чего расстреляли жмущихся к полу от ужаса соученикам и преподавателей. Двенадцать трупов, двадцать три раненых. В солнечный апрельский день симпатичной американской школы "Колумбайн".
Севан отлично помнил строки из дневника одного из них: "Я жду не дождусь момента, что бы кого-нибудь замочить. Я пойду в место, где много народа и все взорву. Если меня застрелят - наплевать. Мне хотелось бы убить и ранить как можно больше сограждан и, главное, всех этих спортсменов, которые стремятся преуспеть в жизни, быть счастливыми, милыми, помогать бедным, бороться с насилием, осторожно водить машину, не загрязнять окружающую среду, быстро мыться под душем, что бы не расходовать воду, кушать здоровую пищу и не курить. Всем подобным я говорю: Заткнись и умри!"
Севан мысленно просмотрел свою сорокатрехлетнюю жизнь, сплошь состоящую из перечисленных американским ублюдком смертных грехов - хорошо учился, обожал баскет, гонял в футбол, здоровался со старшими, стремился преуспеть и семь раз бросал курить... "Заткнись и умри, ты слишком много размышлял о счастье и имел подлость заботиться о других" - сказал он себе, подумав, что назначенный ему на сегодня анонимом встреча может поставить точку в чреде жизненных "преступлений".
Накануне по мобильному телефону позвонил некто и прогнусавил в трубку:
"- Необходим контакт. Без свидетелей. Ровно в полночь мы найдем тебя сами"
Может запугивают, может - шутка, а ещё вернее - сигнал. Сигнал от тех, кому Севан мог помешать. "Найдут сами"! Это значит - адресок можно не называть и о передвижении в пространстве не беспокоиться - сами все вычислят. Завидная осведомленность. Он приехал в пустой поселок, прихватив
В 23.30 Севан включил телефон - он тут же зазвонил. Ага, значит, дачный адресок всезнайки не вычислили!
– Слава богу, наконец-то дозвонился! Весь день вас разыскиваю, Семен Осипович. Крайне важное сообщение. Необходимо встретиться, - прокричал в ухо взволнованный Трошин.
Севан мысленно чертыхнулся и назначил встречу в понедельник в пирожковой - хоть позавтракать удастся нормально, если живым останется. Попрощавшись с энтузиастом сыска, он положил телефон перед собой. На дисплее менялась цифра, показывающая приближение назначенного анонимом часа. Но никто не звонил и не стучал в дверь.
Ровно в полночь Севан встал, с последним сомнением бросил взгляд на лежащий на тумбочке "стечкин" и лениво потянулся. Ничего не менять! Никакой паники в разомлевшем от тепла и тишины теле, никаких резких движений. Ступая смуглыми ступнями по белоснежному насту, он вышел на крыльцо, глянул ещё раз на часы, подсветив узкий прямоугольный циферблат, оглядел заметенный снегом палисадник и тут же заметил листок, приколотый к балясине глубоко всаженным лезвием. Рукоятка охотничьего ножа - старого, дедова, была холодной, но листок сохранил девственную свежесть, словно только покинул ящик письменного стола. Несколько секунд назад кто-то проник в сад, перемахнул три ступени крыльца, приколол записку лежавшим на скамейке ножом и скрылся. Но ничего не слышал настороженно ждавший визита человек и не обнаружил следов. Сугробы не тронуты и пуховички на штакетнике забора не сбиты. Лишь легкие разводы потревожили снежный покров на притоптанной тропинке, словно кто-то прошелся по ней метлой.
"Удивляться нечему" - сказал себе Севан, прочитав текст, написанный на листке лиловыми чернилами и вдруг почувствовал озноб, будто сиганул в полынью.
Записка была короткой - тот, кто умел видеть и проходить сквозь стены, назначал ему свидание.
12
На следующее утро Филя сидел за угловым столиком пирожковой в районе Садового кольца и давал развернутые показания высокому брюнету. Обладатель чеканного профиля и озерного прозвища подливал в стакан собеседника из цветастого чайника ароматный травяной чай с запахом мелисы.
Филя расстегнул зеленую китайскую куртку и активно взялся за пирожки с капустой и грибами. В небольшой теплой комнате, декорированной под русскую избу имелось несколько пустых столиков, покрытых скатертями с деревенскими петухами. За стойкой мудрил над самоваром одетый под Куклачева парень и тихая песнь про замерзающего в степи ямщика лилась из-за часов с кукушкой.
– Прошу ещё раз прощение за беспокойство, Семен Осипович, но уж очень меня это смутило - мужик странный такой, весь черный и на лотке Ермолая Орфеева спрашивает - в мягком переплете! Вышел из иномарки с затемненным стеклами. Номер я запомнил.
– Да ты ешь, небось всю ночь в ясновидении практиковался, - скривил насмешливо уголки чувственных губ Севан. В куртке с откинутым капюшоном, с влажными кудрями над смуглым лбом он казался совсем молодым и совершенно не засекреченным. Внятно описав вчерашний эпизод с лысым покупателем, Теофил расслабился, разговорился:
– Вчера после смены поехал домой и все думал, думал... Печь натопил, на снег вышел - я в Люберах в старом доме проживаю. Считай - загородный особняк, - со смаком прихлебывал чай экстрасенс.
– Вышел и что-то мне не по себе стало. Тишина и шорох такой, словно дворник переулок метет. Откуда ночью дворник в нашей дыре?.. Я ещё с творогом скушаю.
– Он деликатно потянулся за очередным пирожком.
– А на снегу следы от метлы!