Пожиратели плоти
Шрифт:
Под руководством приезжего отряд продвигался споро, останавливаясь лишь для короткого дневного привала и ночевки. После дня пути заросшие травой холмы кончились, и они вступили в подножья гор. Окружающие отряд голые скалы, на которых кое-где росли искривленные ветром деревья, нагоняли не меньшее уныние, чем белая пустыня. Вскоре Вайд с удивлением заметил, что они движутся по дороге, когда-то умело вырубленной в камне, а теперь давно заброшенной и осыпающейся. Расспросив молодого змееногого, едущего справа от Вайда и отличающегося некоторой живостью лица, кордавец узнал, что следуют они в большое селение, расположенное за горами, где живут вожди, общающиеся лично с Великим Змеем. Поразмыслив, Вайд решил, что в его планы встреча с общительными вождями не входит, и бежать надо сейчас,
На второй день отряд поднялся почти до самого перевала, через который шла ведущая в город змееногих дорога. Горы оказались невысокими, покрытыми редкой чахлой растительностью. Похоже, кроме насекомых, ящериц и змей, в изобилии греющихся на теплых от солнца камнях, здесь никого не водилось. Вайду вообще начало казаться, что в этом мире живут лишь те животные, что являются, пусть и отдаленными, родственниками рептилий.
«Самый подходящий мир для старого любителя кобр и его умственноотсталых приверженцев,» – мрачно подумал Вайд, порядком остервеневший за последнее время и лишившийся всякого почтения даже к богам. Безуспешно пытающийся поймать хоть одну юркую ящерицу проголодавшийся Тао, словно поняв мысль своего друга, шумно вздохнул.
Вечером змееногие разбили лагерь в самом, с точки зрения Вайда, неподходящем месте – на голом, продуваемом всеми ветрами каменистом плато, где едва набралось дров для одного жалкого костерка. Пленников ненадолго выпустили из клетки размять ноги, после чего снова загнали в тесное пространство их дорожной темницы. В грязной порванной одежде и с обросшими загоревшими лицами товарищи Вайда меньше всего походили сейчас на королевский отряд. Принц Ольтен скромно притулился в углу клетки, намечающаяся бородка и спутанные русые волосы придавали ему вид святого отшельника, парочку каковых Вайду довелось видеть в Аргосе. Рядом Чепозус с многозначительным видом поедал припрятанный ранее кусок вяленого мяса, и, когда он наклонял голову, заходящее солнце проблескивало на его аккуратной круглой лысине. Эсканоба утратил всю свою офицерскую холеность и выглядел весьма жалко. Что же касается Конана, Ларго и Шеки, то они напоминали галерных каторжников, причем осужденных за особо тяжкие преступления.
Поужинав, Вайд попытался было вздремнуть, но пронизывающий ветер, добирающийся, казалось, до самых костей, быстро пригнал его обратно к костру. Змееногие сидели вокруг огня, и Вайд приметил необычное оживление, царившее среди них. Знакомый Вайду молодой змееногий, которого звали, кажется, Санкх, повернулся к кордавцу и начал что-то рассказывать ему, поминутно смеясь и глядя мимо собеседника странно блестящими расширенными глазами. Из малопонятных объяснений следовало, что сегодня у змееногих какой-то праздник, связанный с не то с багровой, не то с белой луной. Затем Санкх достал из кожаного мешочка, который бережно сжимал в руке, нечто, напоминающее кусок смолы, и протянул Вайду. Тот вежливо взял угощение и недоуменно повертел его в руках. Санкх засмеялся и, кинув в рот такой же кусок, начал с наслаждением жевать. Остальные делали то же самое.
Вайд осторожно понюхал странное лакомство. Запах показался ему знакомым – так пахли благовония, используемые некоторыми магами при определенных ритуалах для освобождения души от оков тела. Однажды Вайд попробовал последовать их примеру, надышавшись привезенным из Зембабве порошком, чьи составляющие хранились в строгом секрете тамошними черными колдунами. Полдня ничем не омраченный дух Вайда парил на недосягаемых высотах, запросто общаясь с призраками давно умерших героев и хлопая по плечу древних богов. Очнулся он к вечеру, сотрясаемый ознобом и с ужасной головной болью, вдобавок крепко связанный по рукам и ногам. Рядом сидели испуганная матушка Лусена и расстроенный Сигурд, уже смирившийся с мыслью, что его капитан внезапно впал в буйное помешательство и командовать «Непоседой» теперь придется ему. Коллекция фарфоровых кхитайских статуэток, столь любимая Вайдом и обошедшаяся ему в кругленькую сумму, была безжалостно разбита и, как подозревал Вайд, им же самим. С тех пор Вайд отказался от идеи использовать в магических опытах столь сильнодействующие вещества. В этом решении его укрепила встреча
Незаметно выбросив опасное угощение, Вайд вгляделся в сидящих у костра змееногих. Потребляемое ими снадобье уже начало оказывать свое действие. На лицах появилось бессмысленное выражение, с отвисших губ стекала слюна, руки подергивались. Некоторые громко хохотали неизвестно над чем, один змееногий безутешно рыдал, уткнувшись в хвост соседа, кто-то упал навзничь, уставив в звездное небо полный экстаза взгляд. Вайд брезгливо отодвинулся от Санкха, который упорно пытался поцеловать ему сапог. Происходящее напоминало бы обычную пьянку матросов в кордавском кабаке, если бы не более серьезные последствия, которые, как было известно Вайду, когда-нибудь наступят для любителей коварного зелья.
«Если здешние жители предпочитают подобные развлечения – неудивительно, что они выродились в обыкновенных дикарей. Вот как бывает – древнюю мудрую расу сокрушила какая-то травка,» – подумал Вайд с некоторым сожалением.
Дотянувшись-таки до сапога Вайда, Санкх с чувством облобызал его и бессильно ткнулся лицом в вытянутые руки. Мгновение Вайд смотрел на него, и тут вздрогнул от единственно правильной в данной ситуации мысли, вспыхнувшей в его мозгу. Не тратя времени на дальнейшие размышления, он вскочил на ноги и, стараясь не слишком шуметь, двинулся к виднеющейся в темноте клетке с пленниками. За ним крался Тао, понявший, что сейчас что-то произойдет. Рядом с клеткой никого из змееногих не оказалось. Еще днем Вайд заметил, что единственным запором на двери клетки служила толстая веревка, завязанная хитрым узлом.
– Готовьтесь к побегу, я сейчас… – быстро сказал Вайд, оглядываясь в поисках острого предмета, которым можно было бы перерезать веревку.
– Сподобился наконец-то, – пробормотал Конан и одним движением сбросил путы, стягивающие его запястья, которые умудрился как-то ослабить еще в дороге.
Схватив валяющийся в стороне от костра топорик, Вайд с силой рубанул по веревке. Гибкие волокна отбросили тупое каменное лезвие назад, и Вайд едва избежал удара по собственной ноге.
– Дай сюда! – зарычал Конан, просовывая руку между жердями и выхватывая орудие их рук своего бывшего юнги. – Даже этого не умеет, маг недоделанный!
Вайд пропустил эту реплику мимо ушей, привыкнув к горячему темпераменту киммерийца. Оттеснив товарищей в дальний конец клетки, Конан встал на колени у дверцы и, умело замахиваясь, за несколько ударов перерубил удерживающую дверь веревку. Затем Конан передал топор Вайду и стремительно выскочил из клетки. Его глаза горели жаждой действия.
– Где оружие? – отрывисто спросил Конан, обшаривая взглядом стоянку.
– Не знаю, – растерянно сказал Вайд, на всякий случай отодвигаясь подальше от варвара. Но сейчас киммерийцу некогда было наказывать своего нерадивого юнгу, не сумевшего толком подготовить их побег.
– Забирайте лошадей и припасы, – скомандовал Конан в сторону своих спутников. – И поживее там!
Сказав это, Конан бросился к костру, где в недоумении шевелились змееногие, и, схватив брошенное кем-то копье, проткнул так ничего и не успевшего понять Санкха, с дурацкой ухмылкой глядевшего на него.
Пока Вайд торопливо разрезал путы на запястьях понукающего его Ларго, а остальные со связанными руками неловко выбирались из клетки, Конан успел прикончить еще одного змееногого, который, шатаясь и бессмысленно смеясь, пытался всадить киммерийцу копье между лопаток. Внезапно из темноты к костру выскочил командир отряда, который, как запоздало вспомнил Вайд, не принимал участия в ритуальном употреблении зелья. В его руках тускло блеснуло длинное обнаженное лезвие, сделанное отнюдь не из кремня. Что-то зло выкрикивая, змееногий принялся колотить своих подчиненных плоской стороной меча куда попало, пытаясь привести их в чувство – что ему в определенной мере удалось. Теперь на Конана напали сразу трое, вооруженные топорами и копьями. Вдобавок, наконечник небрежно сделанного копья киммерийца отвалился, и король был вынужден отбиваться древком, не имея возможности нанести змееногим серьезный урон.