Пожиратели тьмы: Токийский кошмар
Шрифт:
«Разговоры о груди стали сигналом о том, что настала пора поиграть, – пишет профессор Эллисон. – Замечания насчет груди неизменно вызывали одну и ту же реакцию: удивление, веселье и облегчение».
Впрочем, антрополог утверждает, что в целом атмосфера клуба не отличалась особенной грубостью. «Когда мы начинали, нас учили трем вещам, – писала она позднее в очерке. – Как зажигать сигареты клиенту, как разливать напитки и не класть локти на стол. Нам также советовали не есть в присутствии гостя – это признак неуважения. Не считая этих правил, работа заключалась в исполнении желаний клиента. Если ему нужна вульгарная девушка, будь вульгарной. Если интеллигентная – будь интеллигентной. Если он хочет пошлятины, он ее получит. Мерзко? Да. Унизительно? Да. Работа отличалась от торговли „белыми рабами“
Общественные таксофонные будки в Токио обклеены рекламными листовками, предлагающими обычных проституток. Услуги хостес-клубов специфичнее и дороже. Вопреки ожиданиям, чем дороже и элитнее клуб, тем меньше разрешается трогать и хватать.
«Некоторые заведения „мидзу сёбай“ допускают мастурбацию мужчины для достижения эякуляции, – продолжает профессор Эллисон. – В хостес-клубах, напротив, оргазм происходит исключительно за счет собственной фантазии.
Японский секс, как и японское общество, упорядочен и организован. Мужчины здесь предпочитают заранее точно знать, чего от них ждут и как они должны себя вести. И они в курсе: единственное, что предлагается в хостес-клубах, – это возбуждение… Мама-сан, владелица и управляющая моим клубом, очень четко давала понять: прикосновения клиента время от времени допустимы, а вот секс – грубое нарушение. Однако большинство клиентов – по крайней мере японцев – и не ждали секса. Они были настроены на флирт и лесть, и они их получали.
На таких условиях можно со многим мириться. Некоторые разговоры были оскорбительными, некоторые нет, но главное – продолжать беседу. Сегодня вечером ты можешь обсуждать Чайковского с очаровательным и вежливым джентльменом, а назавтра тот же человек поинтересуется, сколько раз за ночь ты кончаешь и когда потеряла девственность, или сравнит твою грудь с бюстом двух других девушек за столиком. Работа хостес – улыбаться и притворяться, что считаешь клиента веселым. Убедить его, что он самый чудесный, самый важный человек в мире, что ты мечтаешь с ним переспать. Японцу хочется верить, что высокая красивая женщина с европейской внешностью без ума от него, что она находит его удивительным и сегодня же станет его любовницей. Клиентам нравилось говорить о сексе, причем иногда разговоры становились совершенно недвусмысленными и перерастали в предложения, но к концу вечера вы просто расходились в разные стороны. Ни удивления, ни разочарования – потому что никто ничего и не ждал.
Ты говоришь ему, что мечтаешь стать его любовницей. Он приглашает тебя к себе. Ты уверяешь, что ты бы с радостью, вот только к тебе приехала сестра и надо показать ей достопримечательности. Именно такого ответа и ждет клиент. Возможно, он даже не на шутку испугается, если ответить по-другому.
Единственными людьми, кто нарушал правила, были иностранцы, мужчины с Запада, не способные понять тягу японцев к ритуалам и ролевым играм. Помню, как взбесился один француз, когда девушка-хостес отказалась идти с ним в отель. „Почему, черт ее дери, она весь вечер ко мне липла, если теперь не хочет со мной спать?“ – взорвался он».
Основная идея книги «Ночная работа» заключается в том, что профессия хостес – это труд, а не секс. Поощряя, а то и оплачивая развлечения офисных работников и деловых партнеров с девушками-хостес (а не дома с женой и детьми), японские корпорации помогают сотрудникам снять стресс и избавиться от хандры, что идет на благо руководства, поскольку помогает наладить отношения с коллегами и клиентами. Хостес-клуб является и отдыхом, и работой. Расписывая как служебные, так и внеслужебные часы сотрудника, компания призывает в первую очередь выказывать преданность работе, а не семье. «В начале вечера клерки выглядят уставшими, им меньше всего хочется напрягать мозги, чтобы развлечь партнера по бизнесу или женщину, – пишет профессор Эллисон. – Хостес решает эту проблему. Она обихаживает клиента, льстит тому, кто платит, и делает его в глазах других важным и влиятельным человеком… Если бы тот же самый клерк пришел на дискотеку, вряд ли ему удалось бы закадрить женщину, и он вернулся бы домой расстроенный и униженный. Хостес-клубы исключают подобный провал».
Как западные женщины вписываются в столь непривычную схему? Правда, по словам профессора, заключается
«В своих фантазиях японские мужчины непременно хотят переспать с женщиной европейской внешности, однако их пугает таковая в качестве настоящей жены или любовницы, – пишет Энни Эллисон. – Вероятно, мы их интригуем, к тому же водить знакомство с западными женщинами весьма престижно. Но японцам известно, что у нас на все есть собственное мнение, мы не приучены подчиняться и прислуживать». Отсюда, по согласию всех сторон, и рождается фантазия, которая живет лишь один вечер и только в клубе. К тому же само заведение действует под внимательным присмотром менеджера, официантов или мамы-сан. «Не могу сказать, что мне очень нравилось быть хостес, – пишет профессор Эллисон. – Работа тяжелая и по большей части унизительная. Надо сидеть и вежливо улыбаться, в то время как мужчина спрашивает, пукаешь ли ты, когда писаешь. И даже когда он повторяет это в десятый раз, по-прежнему надо улыбаться. Не очень-то приятно. Но мне ни разу не было страшно, меня не оскорбляли, и с любой ситуацией я могла справиться. А если бы я оказалась в беде, ко мне на помощь пришла бы мама-сан. В Токио, даже в квартале Красных фонарей, я чувствовала себя куда спокойнее, чем в Нью-Йорке».
Если бы работа хостес действительно ограничивалась пространством клуба, Люси Блэкман была бы жива. Но все устроено намного сложнее. Как только девушка вступает на стезю «мидзу сёбай», она становится объектом давления и соблазнов, которые помимо ее воли отбрасывают тень на ее жизнь в Японии.
Хостес тесно связаны с тем, что по-японски называется «шисутему» («система»), – назначаемым в каждом клубе размером оплаты для клиентов и денежного поощрения для сотрудниц. В «Касабланке» клиент платил 11 700 иен в час (на тот момент – около 73 фунтов), куда входили пиво или мидзувари в неограниченном объеме и общество одной или более девушек. Кроме того, новой хостес, такой как Люси, доплачивали 2000 иен (около 12,5 фунтов) в час. За пять часов работы за вечер хостес зарабатывала 10 000 иен, при шестидевной неделе выходило около 250 000 иен в месяц (1600 фунтов). Но зарплата служила лишь частью распределения навязываемых бонусов, которые составляли ядро «системы».
Клиент мог «заказать» девушку, которая понравилась ему в предыдущий раз. За это он платил дополнительные деньги, а хостес получала 4000 иен в качестве бонуса за развитие бизнеса. Если гость брал в баре шампанское или «именную выпивку» – личную бутылку дорогого виски или бренди, которую хранили исключительно для него, – присутствующие хостес делили вознаграждение между собой. Девушек поощряли ходить на доханы – свидания. Хостес ужинали с японцами, которым понравились, а затем снова приводили их в клуб. Мужчина получал удовольствие от вечера в приятном месте с привлекательной молодой женщиной, хостес доставались освобождение от работы и бесплатный ужин, а клубу – дополнительный клиент.
Доханы считались обязательными. В некоторых заведениях двенадцать доханов в месяц приносили бонус в размере 100 000 иен, то есть больше 600 фунтов. В большинстве клубов, включая «Касабланку», любую девушку, у которой насчитывалось меньше пяти доханов в месяц и пятнадцати личных «заказов», попросту увольняли. Приглашение на дохан для многих хостес становилось навязчивой идеей и источником мучений. Девушки не только соглашались поужинать с мужчиной, который им не нравился; когда месяц подходил к концу, показавшая плохие результаты хостес шла на дохан с кем угодно. Чтобы добрать норму, хостес даже нанимали знакомых мужчин, а иногда перед угрозой неминуемого увольнения сами платили за дохан.
– В раздевалке у туалета висел график с именами всех девушек и количеством «заказов» и доханов за текущий месяц, – рассказывала Хелен Дав. – И если напротив имени стоял ноль, работницу активно стыдили. У меня дела шли не очень, я вечно оказывалась почти в самом низу списка. А потом мне стало наплевать. Энтузиазм совсем угас, и я с большим удовольствием болтала с другими девчонками. Всё лучше, чем притворяться, будто мне нравятся японцы. У меня набрались только один-два дохана и несколько «заказов». Под конец я даже попросила своего арендодателя притвориться моим доханом.