Шрифт:
«Безумие должно где-то начинаться и куда-то идти. Как дорога.
Или траектория пули из ствола пистолета», -
Стивен Кинг. «Баллада о гибкой пуле».
«Безумие для смертного есть худшее из зол», –
Софокл. «Антигона».
1.
За столом сидел очень крупный мужчина в белоснежном халате. В одной руке он держал железную кружку с чаем,
Марьяна Алексеевна, соседка напротив, рассказала, что паренька зовут Андрей, ему всего лишь двадцать шесть, есть хорошая работа и девушка, с которой они собирались расписаться. Была она знакома и с его родителями – замечательная семья.
– Он хочет попасть к вам на приём, – сообщила медсестра, неожиданно прервав ход его мыслей.
Максимельян Витольдович поднял глаза и увидел стройную блондинку, стоявшую у двери. Лицо её было угрюмо, как осеннее небо за окном, и голубые глаза не выражали ничего.
– Как он? – осведомился психиатр, отложив карточку.
– Лучше, – безрадостно заметила сестра и продолжила, – по крайней мере, уже не хочет выброситься в окно. Он собирается Вам что-то рассказать.
– Да? Неудивительно, – констатировал доктор и повернулся к окну. Дождь барабанил в стекло, выбивая пулемётную очередь. Отсюда был виден просторный двор больницы и огромный каменный забор, её окружавший. Вдали виднелся яркий красно-жёлтый лес, контрастирующий с серыми дождливыми тучами, тянувшимися до горизонта. – Пусть придёт.
Медсестра молча вышла из кабинета.
«Э-эх, говорили же мне, сам с ума сойдёшь с этой работой. И чего тебя потянуло якшаться с психами?», – подумал врач и поставил кружку на стол.
После судорожных постукиваний в дверь, на пороге кабинета появился паренёк в серой больничной пижаме. Его волосы были и вправду совершенно седыми, словно у ветерана Афганской войны – практически все, кого из них Максимельян Витольдович знал, были седыми. Да и худое лицо прорезали нездоровые морщины, появившиеся за одну ночь, будто после артобстрела. Что случилось той ночью? Может, он ему расскажет?
– Здравствуйте, доктор, – прошептал сгорбившийся пациент, несмотря на высокий рост, и боязливо стрельнул взглядом по сторонам.
– Здравствуй, Андрюша, – мягко сказал Максимельян Витольдович. – Проходи, присаживайся. И ничего не бойся, теперь всё будет хорошо…
– Нет, – судорожно прошептал Андрей, глядя на доктора широко распахнутыми глазами, в которых уже заблестели слёзы. Он медленно прошёл к стулу и аккуратненько присел на краешек. – Нет, ничего не будет хорошо…Потому что…
И тут он зарыдал, дрожа всем телом.
– Ну что ты, Андрейка? Всё будет хорошо, я тебе обещаю…Может, ты расскажешь, почему ты испугался?
– НЕТ! НИЧЕГО НЕ БУДЕТ ХОРОШО! – завопил пациент и зарыдал ещё сильнее, закрывая руками лицо. Психиатр слышал приглушённые всхлипы через ладони. Парень что-то пробубнил.
Тут открылась дверь, и на пороге Максимельян Витольдович увидел низкорослого широкого медбрата в белом халате и кирзовых сапогах. Его лицо выражало готовность оторвать голову Андрейке, или кто бы там ни был. За плечом медбрата стояла сестра, вероятно, приготовив лекарство, дабы усмирить очередного больного.
– Всё нормально, – резко произнёс психиатр, взмахом руки показав им, чтобы они проваливали. В голову ему постучалась мысль о том, что этими кирзовыми сапогами они неслабо бьют больных, которые ведут себя плохо. Отогнав эту догадку, он продолжил:
– Не бойся, Андрюша, пока ты здесь, тебя не тронут.
– Нет, – зловеще повторил паренёк и поднял заплаканное лицо с размазанными по нему соплями, – Он сказал, что придёт сегодня ночью. И все будут мертвы…Да, и Вы тоже…
– Ради Бога, утрись, – посоветовал психиатр, протягивая носовой платок, взятый из столешницы, больному. Что-то было с ним не так. Нет, не в том смысле, что он псих, а в том, что…Что-то ужасное с парнем действительно приключилось, в отличие от всех остальных больных. Кто-то яростно симулировал от тюрьмы и армии, кто-то рассказывал каждый раз что-то новое…Но все они были либо безоговорочно больны, либо полностью здоровы. А этот парень, несомненно, был здоров, пока психику ему не сломали. И это произошло резко, как у одного парня из Афгана, где его сослуживцу отрезали голову прямо на его глазах. – И кто, скажи мне, кто придёт? И кто всех умертвит?
– Я могу рассказать, однако, Вы мне не поверите, – прошептал парень, покачивая головой, словно говорил о какой-то страшной тайне. – Да, меня заставили выпрыгнуть в окно. Только так я мог спастись, понимаете?
– Нет, своей гибелью ты бы никому лучше не сделал, я тебе точно гово…
– Нет! – снова крикнул Андрей, яростно сжимая в руках платок. Теперь его белое лицо стало стремительно багроветь. – Я догадался, понимаете?
– Если честно, ничего не понимаю, – отрешенно проговорил Максимельян Витольдович.
– Да, – удовлетворённо кивнул парень, откинувшись на спинку стула. – Я понял, как прекратить его нападки.
– Выпрыгнуть в окно?
– Да! – воскликнул парень и стукнул по столу кулаком. Чайная ложечка звякнула в кружке.
– Чьи нападки? И что он хотел сделать?
– Я не знаю, как его зовут. Он сказал, что хочет съесть её…
– Кого? – тихо спросил врач, наклонившись над столом. – Кого съесть?
– Мою душу. Он хотел её съесть, – прошептал парень и тоже наклонился вперёд.
– Это он тебе сказал? – поинтересовался Максимельян Витольдович, откидываясь назад. Внезапно вспыхнувший интерес начал угасать.
– Да, – кивнул парень. – И он почти съел её…Но я не дал ему этого закончить. Но он сказал, что придёт снова…И съест всех, кто мне не поверил…
Холодный пот прошиб доктора с головы до ног. Почему-то вспомнился его юбилей, который они отмечали в прошлом году. А как только они танцевали с Жанной, его женой. А сколько было народу! Да… Нашёл время для воспоминаний.