Пожизненный срок
Шрифт:
Нина закончила чтение и подняла голову.
Петтерсон еще раз покачал головой.
— Какая ужасная история, — повторил он. — Кто бы мог подумать, что его ждет такой конец…
— Есть еще одно обстоятельство, — сказала Нина, опустив глаза. — Перед тем как отключиться, Юлия сказала одну странную вещь.
— Какую?
— Она сказала о своем сыне Александре. Юлия сказала: «Она его взяла. Другая женщина взяла Александра».
Петтерссон удивленно вскинул брови.
— Другая женщина? Что она имела в виду? В квартире
Нина почувствовала, что попала в глупое положение.
— Нет, — ответила она.
— В квартире были следы взлома, борьбы?
Нина на секунду задумалась.
— На первый взгляд никаких следов не было, но судмедэксперты…
— Дверь была заперта?
— Она закрывается автоматически, если ее не держать.
Начальник отдела тяжело вздохнул.
— Вот черт, бедняга Давид. Похоже, что она еще более ненормальная, чем можно было себе представить.
— Но Александр тем не менее и в самом деле пропал, — возразила Нина.
— Кто это?
— Сын Юлии и Давида. В квартире мальчика не было. Его комната пуста.
Начальник сунул в рот порцию жевательного табака.
— И где же он?
— Я не знаю.
— Кто-нибудь заявлял о его исчезновении?
Нина покачала головой.
— Нам известно, что с ним что-то случилось?
— Нет, — ответила Нина. — Но… мы обыскали квартиру и не нашли мальчика.
Шеф откинулся на спинку стула.
— Значит, так, — сказал он. — Информация о другой женщине и мальчике должна присутствовать в рапорте. Но постарайся выражаться осторожнее.
Нина почувствовала, что у нее вспыхнуло лицо.
— Что ты хочешь этим сказать?
Петтерссон несколько секунд испытующе смотрел на Нину, потом встал и не спеша потянулся.
— Этой ночью ты не должна была выходить на службу, не так ли? — спросил он. — Ты должна была отдыхать.
— Я вышла на дополнительное дежурство, — пояснила Нина. — По графику я заступаю сегодня в шестнадцать часов.
Шеф снова вздохнул.
— Уже начались звонки из газет, — сказал он. — Не разговаривай с ними. Все комментарии они получат от офицера по связям с общественностью. Никаких утечек той даме из «Квельспрессен».
Нина встала и направилась по коридору мимо комнаты дежурных в небольшой кабинет, где стояли стол и компьютер.
Она села за стол, включила компьютер и, войдя в базу данных о происшествиях, принялась заполнять нужные пункты, записывая в клеточки важную информацию: время вызова, имена заинтересованных лиц, адрес места преступления, пострадавшие, умершие, подозреваемые…
«Подозреваемые?»
Она будет фигурировать в деле как автор этого рапорта. Ее имя будет навсегда связано с делом об убийстве Давида Линдхольма. Может быть, это дело будет использоваться в течение пятидесяти лет как учебное пособие в полицейской академии, и каждый раз будут называть ее имя. Она составила первый протокол, она выявила предварительные
«Подозреваемая: Юлия Линдхольм».
Нина отодвинула в сторону клавиатуру и вышла в коридор. Сделав несколько бесцельных шагов направо, остановилась и пошла налево.
Надо что-нибудь съесть, подумала она. Купить бутерброд в автомате? От одной этой мысли ее затошнило. Она подошла к автомату с кондитерскими изделиями. Осталась засахаренная клюква. Нина купила последний пакет, потом вернулась к кабинету шефа и постучала в дверь.
Петтерссон оторвал взгляд от компьютерного экрана и удивленно посмотрел на нее.
— Прости, — сказала она, — но кого я должна назвать пострадавшей стороной? Убитую жертву преступления или членов его семьи?
— Убитую жертву, — ответил Петтерссон и снова уставился в компьютер.
— Даже несмотря на то, что он мертв?
— Даже несмотря на то, что он мертв.
Нина не уходила.
— Я хочу спросить еще одну вещь. Александр…
Петтерссон вздохнул.
— Он должен был находиться в квартире, — торопливо произнесла Нина. — Думаю, мы должны…
Шеф раздраженно вздохнул и еще ближе наклонился к экрану.
— Если мама застрелила папу, то это даже хорошо, что ребенка не было дома, — сказал он, и Нина поняла, что разговор окончен.
Она повернулась, чтобы уйти.
— Послушай, Хофман, — остановил ее шеф.
Нина застыла на месте и оглянулась.
— Тебе нужна инструкция о неразглашении? — спросил он, и по его тону было понятно, что неразглашение было бы самой неуместной вещью в таком трагическом случае.
— Нет, спасибо, — не задумываясь, ответила Нина.
Она вернулась в кабинетик, достала из сумки купленную клюкву и положила в рот одну ягоду. Она и правда оказалась кислой.
Вместо того чтобы заполнить клеточку со словом «Подозреваемый», она выбрала другую форму, к которой можно было применить параграф 21 закона о полиции. Туда не надо было вставлять имя Юлии.
В конце концов она заполнила все формы и бланки, вписав туда и данные беседы с Эрландссоном.
Покончив с этим делом, Нина тупо уставилась в экран.
Потом она щелкнула по клетке «Подозреваемый» и вписала туда имя: Юлия Линдхольм.
Нина вышла из программы и поспешно покинула комнату, чтобы избавиться от навязчивых мыслей.
— Мама, я хочу есть. Здесь есть арахисовое масло?
Анника открыла глаза и уперлась взглядом в белую занавеску, сразу не поняв, где находится. Голова была тяжелая, как камень, а грудь болела, словно от разверстой черной раны.
— А молочный шоколад и джем? Здесь есть шоколад?
«Отель. Портье. Номер. Вот она — реальность».
Она повернулась в постели на бок и посмотрела на детей. Они сидели рядышком, в своих пижамах, с ясными глазками и с всклокоченными волосами.