Пожнешь бурю
Шрифт:
Мереуин замерла, не сводя с него больших темно-синих глаз.
– В бортовом журнале? – шепотом повторила она.
– Ну да! В такой большой книжке у него в каюте.
– Ты его видел раньше? Ты точно знаешь? – Она вдруг почувствовала слабость и вынуждена была уцепиться за край стола.
– Ну конечно же, он там, – твердо ответил Дэвид, рассеивая все ее сомнения. – Я сам видел.
Мереуин на секунду закрыла глаза, стараясь совладать с охватившей ее бурной радостью. Нельзя допустить, чтобы Дэвид заметил, какое впечатление произвели на нее его слова. Подавив желание обнять мальчика и покрыть поцелуями веснушчатую физиономию, она просто вымолвила сдавленным голосом:
– Спасибо
Он ухмыльнулся без тени смущения:
– Не надо меня благодарить! Мне не так уж нравится капитан, и особенно не нравится, что он что-то у вас забрал. – Голос мальчика упал до шепота: – Вы ему не доложите, что я это сказал?
Мереуин рассмеялась и, в конце концов, запечатлела на обеих пухлых щеках горячие поцелуи, не в состоянии сдержать ликования.
– Разумеется, нет! Мы сохраним это в тайне, а заодно и тот факт, что ты рассказал мне, где хранятся ключи.
Дэвид восторженно заулыбался при мысли, что у него есть общая тайна с девушкой, которая так замечательно относилась к нему с той минуты, как ему приказали помогать ей на камбузе.
– И я никому не скажу! – поклялся он.
После этого бортовой журнал и сундук почти целиком занимали мысли Мереуин. Она бродила по палубе, не замечая никого из пассажиров и членов команды, с замкнутым, отрешенным выражением лица. Большинство ее товарищей по несчастью смирились с судьбой и к завершению плавания начали заводить друзей. Выходя на палубу, они собирались по двое, по трое, тихонько переговаривались, но Мереуин не обращала на них внимания и отказывалась присоединяться к какой-либо группе, хотя сама же пыталась в свое время найти хоть в ком-нибудь понимание и поддержку.
Ничто не казалось ей более важным, чем поиски контракта, и, прислуживая в каюте капитана, она с трудом заставляла себя не смотреть на сундук. По ночам он преследовал ее в сновидениях, пока она не призналась себе, что наверняка сойдет с ума в ожидании возможности заглянуть внутрь.
Однажды, закончив работу, Мереуин подошла к поручням и, облокотившись на них, устремила пристальный взгляд синих глаз к горизонту. «Горянка» шла на всех парусах, воспользовавшись попутным ветром, нос судна покачивался на волнах, воды сверкали, отражая лучи солнца. Натянутый высоко над головой парус купался в золотом сиянии, и Мереуин впервые почувствовала, что реагирует на окружающее, и красота природы согревает ей сердце. Она снова могла думать о жизни и ее нескончаемой прелести.
Скоро судно причалит к берегам Северной Каролины, и она освободится от кошмара, так долго державшего ее мертвой хваткой, ибо не собирается ступать на берег без контракта в руках. Да, сегодня она даже счастлива и сознает, что не чувствовала себя такой счастливой с того самого дня, когда отправилась в Глазго на поиски достопочтенного маркиза Монтегю.
Лорд Монтегю! Сердечко Мереуин сжалось. Сказать по правде, она ни единого раза не вспомнила о нем за эти долгие недели, хотя постоянно думала об Александре, о Малькольме и о Кернлахе. Смутный образ мужчины, которого она никогда не видела и который был косвенной причиной ее похищения, почему-то теперь не страшил ее так, как прежде. О да, думала Мереуин с хищной улыбкой на губах и с такой ненавистью в потемневших глазах, от которой братья ее в ужасе содрогнулись бы, расправившись с капитаном Кинкейдом, она примется за маркиза Монтегю. После всего что она пережила, это будет детской игрой!
Повернувшись, она взглянула на ют, увидела, что вахтенный сменился, и сообразила, что час поздний. Солнце садилось, близился вечер, и девушка ждала, когда золотой свет станет багровым, а потом исчезнет.
Следующее
Мереуин ловко разбивала скорлупки и выливала яйца на раскаленную сковородку. Помешивая яичницу деревянной ложкой, она слабо, задумчиво улыбнулась, а в усталых глазах появилась тоска. То-то ахнет Энни, когда ее юная подопечная, возвратившись в Кернлах, продемонстрирует свое кулинарное искусство! Но улыбка быстро угасла при мысли о том, как она изменится после долгого и сурового испытания, и Александр, Энни и Малькольм нисколько не обрадуются, увидев ее такой.
– Может, я еще не очень изменилась, – шепнула она себе, перекладывая яичницу на блюдо, хотя в глубине души знала, что по возвращении все уже будет не таким как прежде. – Чепуха! – громко заявила Мереуин, и в раскосых глазах сверкнуло нечто напоминающее прежнюю отвагу. – Я попросту раскисла.
– Вы что-то сказали? – Она с виноватой улыбкой оглянулась на вошедшего Дэвида.
– Так, болтаю сама с собой, точно глухая старушка, – призналась девушка и нахмурилась, увидев у паренька на подносе дымящийся кофе. – Капитан не пожелал пить кофе?
Дэвид передернул плечами.
– Он пьян, мисс.
Мереуин, хмурясь, смотрела, как он ставит поднос на стол.
– Пьян?
– Угу. Это бывает с ним каждый раз.
– А откуда ты знаешь, что он пьян? Он что, сам сказал?
– Капитан спит как убитый, – отвечал умудренный опытом Дэвид. – Я потряс его несколько раз, чтобы удостовериться.
– И он не пошевелился? – затаив дыхание, уточнила Мереуин, и сердечко ее часто забилось.
– Нет. И еще проспит какое-то время. – Дэвид с голодной ухмылкой кивнул на яичницу. – Надо бы нам это съесть, пока не остыло. А потом вы еще приготовите.
Мереуин неопределенно кивнула:
– Да, Дэвид, съешь, если хочешь. Мне кое-что надо сделать.
– Что? – полюбопытствовал паренек, усаживаясь за стол.
– Да так, ничего особенного, – ответила Мереуин, развязывая на тоненькой талии фартук. Она вовсе не желала вовлекать его в свой безумный план.
Девушка направилась к капитанской каюте, смело постучала, нервно оглядываясь через плечо, чтобы убедиться, что коридор пуст. Не получив ответа, отворила дверь, скользнула внутрь, обнаружила, что ставни закрыты и в помещении царит полумрак. С койки в углу доносился звучный храп, и она различила под покрывалами распростертое тело Кинкейда.
С колотящимся сердцем Мереуин тихо прикрыла за собой дверь. Бесшумно прокралась к шкафу и распахнула дверцу. Сердце подпрыгнуло к самому горлу, когда дверца скрипнула. Она бросила быстрый взгляд на неподвижное тело на койке и облегченно вздохнула, увидев, что оно не шевелится.
Громкий храп не стихал. Мереуин вытащила тяжелую, переплетенную в кожу книгу из нижнего ящика, положила на стол и откинула обложку. Там, в центре первой страницы, лежал маленький медный ключик.
Она схватила его трясущимися пальцами, бросилась к сундуку и вставила ключ в замочную скважину. Через нескончаемую минуту замок с легким щелчком открылся, она отложила его в сторонку и медленно подняла тяжелую крышку. Внутри оказалась куча всяких вещей, в основном типично мужских: оправленная в серебро щетка для волос, бритвенные принадлежности, несколько тонких батистовых рубашек с кружевами на рукавах и даже кусок дорогого шелка, из которого Кинкейд, очевидно, намеревался что-нибудь, для себя сшить, решила Мереуин, бесцеремонно швыряя материю на пол.