Познер о «Познере»
Шрифт:
В. ПОЗНЕР: Большое спасибо. Теперь я уступаю место Марселю Прусту. Какое человеческое качество вы более всего уважаете?
X. КЛИНТОН: Глупость.
В. ПОЗНЕР: А какую слабость вы никогда не прощаете?
X. КЛИНТОН: Злобу.
В. ПОЗНЕР: Что вы считаете своей главной слабостью?
X. КЛИНТОН: Нетерпеливость.
В. ПОЗНЕР: О чем вы более всего сожалеете?
X. КЛИНТОН: Я ни о чем не жалею, честно говоря.
В. ПОЗНЕР: Что такое для вас счастье?
X. КЛИНТОН: Реализовать себя во всех областях жизни, общественной и личной.
В. ПОЗНЕР: Какое ваше любимое
X. КЛИНТОН: Любовь.
В. ПОЗНЕР: Какое качество вы более всего цените в женщине?
X. КЛИНТОН: То же, что и в мужчине, — человечность.
В. ПОЗНЕР: Оказавшись перед Богом, что вы ему скажете?
X. КЛИНТОН: «Я рада, что прорвалась».
22 марта 2010 года
Это была первая женщина, пришедшая в программу «ПОЗНЕР». Именно пришедшая. Ведь мы неоднократно приглашали других, но безрезультатно. Причина до обидного простая — наш сверхкрупный план.
Вообще, этот крупный план был нашей «фишкой», так не снималась ни одна другая телевизионная программа — и не только на российском телевидении. Мне же хотелось, чтобы были видны детали лица и особенно глаза. И с самого первого дня все заметили это, но женщины (вынужден уточнить — российские женщины) сразу же испугались: будут видны дефекты, морщинки, а это невозможно.
Государственный секретарь США Хиллари Дайан Родхэм Клинтон проявила полнейшее безразличие к этому вопросу. Пересматривая программу, я был шокирован тем, насколько плохо она выглядит: мешки под глазами, морщины на довольно открытой шее — но ей было всё равно.
Впрочем, всё не так просто. Как правило, высокопоставленные государственные деятели западных стран, приезжая в Москву, выступают на радиостанции «Эхо Москвы», имеющей репутацию независимого и объективного средства массовой информации. На самом деле, «Эхо» вполне зависимо, поскольку на 65 % является собственностью компании «Газпроммедиа», которая, в свою очередь, принадлежит «Газпрому». Ну, а кому принадлежит это «национальное достояние» — ни для кого не секрет. Тем не менее, «Эху Москвы» позволено вещать так, как оно вещает, что, намой взгляд, есть результат очень тонкой и умной работы главного редактора Алексея Венедиктова и, видимо, продуманной государственной политики — неплохо иметь «ученого еврея при генерал-губернаторе», он может служить примером «свободы средств массовой информации» в России, коли в этом возникает надобность.
При этом практически не было случаев, чтобы кто-либо из крупных западных политиков приглашался в прямой эфир на федеральном канале. Благодаря своим дружеским отношениям, я попросил посла США в РФ, Джона Байерли (который уже был гостем программы «ПОЗНЕР» и смог убедиться в том, что у меня нет цели «мочить» собеседника), помочь уговорить Государственного секретаря прийти в мою программу. Переговоры были долгими и сложными, но в конце концов согласие мы получили. Однако… За три или четыре дня до эфира мне позвонил кто-то из сопровождения госпожи Клинтон и потребовал прислать вопросы, которые я собираюсь
— Извините, — сказал я, — но я никому заранее вопросов не даю.
— Что значит «не даёте»? Это условие прихода Госсекретаря в вашу программу.
— Мне очень жаль, но и речи не может быть о том, чтобы я ознакомил Госсекретаря со своими вопросами до эфира.
— В таком случае она не придет.
— Что ж, я огорчен. Но считаю нужным предупредить вас: я не собираюсь скрывать от зрителей причину отказа Хиллари Клинтон от интервью.
— Дело ваше. Всего хорошего.
Я расстроился и поделился этим с послом Байерли. На следующий день всё тот же господин позвонил мне и весьма раздраженным тоном сказал:
— Государственный секретарь доводит до вашего сведения, что вы можете задавать ей любые вопросы, какие вам заблагорассудится! — И повесил трубку.
Три главных впечатления от общения с Хиллари Клинтон: необыкновенный ум, редкое обаяние и непоколебимая жёсткость.
Реакция мгновенная, смотрит в глаза, отвечает блестяще — и не отвечает тоже блестяще. Последнее особенно поучительно и интересно. Несколько примеров:
— Я спросил, почему Турция упорно не желает признавать геноцид армян, совершенный в 1915–1916 годах Османской империей. В ответ получил разного рода информацию о совместной работе Турции и Армении, о создании двусторонней комиссии и т. д., и т. п., однако ответа на поставленный вопрос не услышал, более того — ни разу даже не прозвучало слово «геноцид».
— Я поинтересовался, почему США, для которых права человека — один из главных принципов внешней политики, «не замечают» полное отсутствие этих прав в Китае, но зато «замечают» любое их нарушение в России? Ответ замечателен тем, что в нем вообще не фигурирует это самое «почему?» и, следовательно, нет необходимости в «потому что». Мимоходом госпожа Клинтон упомянула, что США критикуют Китай, но тут же оговорилась и объяснила — такие великие державы, как Китай и Россия, должны сами разрешить свои проблемы.
Самая яркая иллюстрация — ее посыл о том, что разные люди видят одно и то же событие разными глазами. Мол, мыв России видели события в Абхазии и Южной Осетии своими глазами, а они в Америке — своими, и искусство заключается в том, чтобы постараться увидеть событие глазами другого человека, другой страны, понять его/её реакцию. И ведь она права: я всегда говорю о том, что каждый смотрит на мир со своей колокольни, и обязательно надо залезть на колокольню другого, чтобы понять его точку зрения. Однако госпожа Клинтон лукавит, она прекрасно понимает: по существу нет никакой разницы между Косово и Абхазией/Южной Осетией, но это не мешает ей весьма, на мой взгляд, изящно свести дело к рассуждению о разнице восприятия.