Позолота вся сотрется 2
Шрифт:
Насытившиеся и ленивые мы лежали рядышком в моей постели. Мне было непривычно ощущать рядом обнаженного, уставшего от любовной горячки мужчину.
– Николь, поклянись мне, что не сбежишь, как тогда, - тихо улыбаясь проговорил Филипп.
– Я так боюсь заснуть, а проснувшись не обнаружить тебя рядом.
Я повернулась к нему, провела пальцем по ровному носу с едва заметной горбинкой, по твердой линии красивого рта, по подбородку выступающему упрямо и дерзко.
– Не бойся, спи! Куда я убегу из своего дома? Скорее всего я возьму тебя
– А знаешь, я тоже боюсь. Боюсь, что через девять месяцев обрадую тебя следующей наследницей или наследником. Ведь уже известно к чему ведут такие любовные безумства. А еще мне страшно..., - я запнулась и замолчала.
Филипп затих, терпеливо ждал когда я продолжу фразу, но не дождавшись приподнялся на локте и заглянул мне в глаза.
– Чего тебе страшно, Николь?
– с тревогой спросил он.
Я закрыла лицо руками еле сдерживая смех.
– Мне страшно, что вдруг эти любовные безумства, эти необузданные желания с которыми мы не в силах справляться, будут возникать каждый раз, стоит только нам прикоснуться друг к другу! Хотя я наверное не против..., - смех звонкий и заливистый вырвался из моего горла, взлетел под высокие своды потолка.
Филипп рыкнул и сжал меня в объятиях. Покрыл быстрыми поцелуями мое лицо, нашел смеющиеся губы. Поцелуи становились все медленнее, глубже, чувственнее.
– Я тоже совсем не против, Николь. Совсем не против, - выдохнул между поцелуями мужчина и нас опять накрыло безумством.
Глава двадцать четвертая. Все становится на свои места.
Я волновалась, словно готовилась к главному экзамену в своей жизни. Экзамены бывают разные, а вот мой заключался в том, как наиболее осторожно и благоразумно представить Филиппу свою дочь... Нет, не так! Как объяснить Зои, что совершенно посторонний мужчина - это ее отец.
Мой страх был похож на сомнения путника которому предстоит пройти по хлипкому, качающемуся мостику над глубокой пропастью. Идти вперед необходимо, но как же трудно!
Я приготовила целую речь, припасла пару-тройку самых трогательных, самых обаятельных и неотразимых улыбок, но воспользоваться ими мне не пришлось.
С утра Филипп и Старый Паук вынуждены были отправиться в город. На заводе который они оказывается уже успели купить, случилась крупная авария, о чем сообщил приехавший ранним утром бледный и перепуганный гонец.
Провожая сонного, глупо улыбающегося Филиппа, я старательно избегала довольных и любопытных взглядов, которыми одаривал нас бодрый, жизнерадостный дед.
Когда автомобиль сонно чихая, проехал подвесной мост и скрылся за поворотом, я облегченно выдохнула. Пока мне предстояло объяснение только с моей дочерью.
После завтрака я предложила Зои пойти в мой кабинет. Она очень любила эту комнату, обожала разглядывать разноцветные корешки книг на массивных полках, старинные карты которые рисовал известный мореход-первопроходец.
Дочка с радостью приняла мое предложение, серьезно рассказывая мне о своих важных, детских проблемах, она очень ловко вскарабкалась на высокое кресло, уселась устраиваясь поудобней и замерла не в силах оторвать взгляд от царственно-ленивых рыбок.
Я наблюдала за ее серьезным личиком, и не могла придумать как же мне начать важный для меня и для нее разговор. Несколько раз открывала рот, но тут же беспомощно замолкала. Плюнув на свою затею решила, что возможно торопиться и не нужно. Может быть проблема решится как нибудь сама? Подвинула бумаги и обмакнула перо в чернила, буду работать.
– Мама, а тот дядя, который приехал с дедушкой, он правда мой отец?
– голос дочери звучал милым колокольчиком, а мне он сейчас показался звоном громкого набата.
От неожиданности я поперхнулась воздухом, тяжелая капля чернил соскользнула с кончика пера жирным ужем и безнадежно испортила важный документ. Но в данный момент меня это ничуть не беспокоило. Важным был только вопрос, который прозвучал из пухлых, розовых губ.
– Э-э-э-э, - протянула я, только для того что бы не молчать, но тут же позорно замолчала, так как совсем не знала, что мне говорить дальше.
Тишина затягивалась, словно мы все обратились в безголосых, золотых рыбок из аквариума.
Зои повернула голову в мою сторону, светлые бровки вопросительно застыли над чистейшим синим взглядом, даже пушистые ресницы трепетали требуя ответа.
Наверное мое лицо было очень растерянным, и сообразительная Зои мигом оценила ообстановку.
– Мама, не волнуйся! Я и так знаю, что это мой отец. Его зовут Филипп, и он мой отец. Она мне сказала..., - Зои поспешно прикрыла рот пухлой ладошкой, словно проговорилась.
Я постепенно, понемногу начала приходить в себя. Мысли замелькали в голове, словно цветные стеклышки в калейдоскопе. Она? Неужели леди Глория, каким-то образом узнала мою тайну? Ей проболтался Старый Паук? Но мой дед, крепкий орешек, он не из породы праздных болтунов.
– Кто ОНА, Зои? Что еще поведала тебе эта женщина?- мой голос звучал слишком ласково и это заставило мою дочь насторожиться.
Зои бросила на меня быстрый взгляд, а затем вновь уставилась на прозрачное стекло аквариума.
Я подошла к ней, присела на краешек широкого кресла, погладила мягкие локоны, чмокнула в душистую макушку. Нежно погладила плечики под легким, розовым в мелкий белый цветочек батистом.
Дочка подняла на меня прозрачно-синие глаза, словно подарила кусочек летнего неба.
– Это тебе леди Глория сказала?
– осторожно поинтересовалась я.
– Нет, с леди Глорией я почти не разговариваю, мы с ней не подруги, - рассудительно заметила Зои.
Я наклонилась поближе к дочке, шутливо потерлась носом о ее маленький носик.