Позволь мне верить в чудеса
Шрифт:
Чтобы понять, что Высоцкий все же в квартире, понадобилось время между парой вдохов. После которых Аня открыла глаза, вздохнула, вернулась в ванную.
— Он там тебе… Мы с мамой попросили, чтобы… Надеюсь, тебе понравится…
Зинаида произнесла, и Аня знала — улыбается немного грустно. Будто извиняясь сразу и за ложь — о нас с мамой. И за скромность подарка.
— Ну ты даешь, ба… Ну ты даешь! — Ане же очень захотелось убедить, что грустить нет смысла. — Придумала что-то, да? — и точно так же, как бабушка соврала «во благо» об участии в «сюпризе» мамы, Аня сделает вид, что не узнала о
— Это Корнею Владимировичу спасибо, Нют… Передай еще раз, пожалуйста. Он… Помог. Очень…
Новый глубокий вздох Аня даже не пыталась скрыть, потянулась свободной рукой к лицу, прикрыла глаза, продолжая улыбаться, провела по бровям…
С иронией подумала, что бросься она на Высоцкого с очередной порцией благодарностей за себя и всех своих родственников — он только посмотрит, как на дурочку…
Впрочем, ничего нового ведь…
Да и сколько можно оттягивать?
— Ба, ты прости меня, поторопиться надо, а то опоздаю на пары. Я тебе позже наберу еще, хорошо? В обед. Или как буду на работу ехать, хорошо?
— Хорошо, Нют. Хорошо. с Днем рождения тебя, моя мечтательница! Моя любимая девочка.
— Спасибо, ба. Я тебя люблю.
— И я тебя. Беги.
Аня скинула, положила телефон на угол раковины, несколько секунд смотрела на экранное время, продолжая улыбаться…
Потом же услышала, что в кухне заработала кофемашина, встрепенулась, потянула вверх пижамную майку, стянула, бросила на пол, следом — шорты с бельем, прошлась до душевой, по дороге стягивая волосы на затылке…
Все же правильным будет встретиться с Высоцким утром, а не тянуть интригу до самого вечера.
Уже жить с представлениями о реальности сегодняшнего дня, а не мечтать о том, каким он мог бы быть.
Корней пил кофе, скроля новостную ленту. На дверь, за которой пряталась именинница, не смотрел. Судя по звукам — сама скоро выйдет. И славно. Выкуривать ее оттуда после вчерашнего окончания вечера — пожалуй, не лучшего, желания не было.
Наверное, не стоило язвить напоследок. Все же канун праздника, а она — более чем впечатлительная. Но это было показательно… И снова откинуло на три шага назад, доказав, что девочка не готова ни к чему, чего он бы хотел от нее. Не готова задавать вопросы и получать честные ответы. Не готова шагнуть со своих небес на его землю.
Но проблема в том, что он должен был бы просто констатировать этот факт, вероятно даже удовлетворение испытав из-за того, что оказался прав, а он испытал раздражение. Потому что и сам, кажется, под влиянием потихоньку становился мечтателем. Понимал же, что изменения не происходят так быстро, а иногда и вообще не происходят, но хотел бы. Зачем?
Затем же, зачем пришел к Ольшанскому спрашивать о девочкиных успехах. Затем же, зачем влез во время ее разговора с Самарским, очевидно навлекая на себя закономерные подозрения начальника. Затем же, зачем вчера решил, что хочет провести вечер с ней. Той девчонкой, которая в машине так показательно легкомысленно рассказывала о том, что не любит свой День рождение.
И ведь кому, как ни ему, понимать ее лучше всего. Человеку, который свой День рождения всегда проводит не в стране, выключив при этом телефон. Но ему почему-то хотелось,
Наверное, потому что девушкам в двадцать оно действительно не свойственно. А может… Потому что эта девушка все же особенная.
— Доброе утро, — Аня вышла из комнаты, как всегда, будто крадучись. Мягко улыбнулась, наконец-то вполне спокойно выдерживая оценивающий взгляд, прошедшийся от макушки и до носков. Она явно не старалась выглядеть сегодня как-то по-особенному. Те же брюки, что были вчера, другая блузка, волосы сегодня распущены, прихвачены только цветным платком…
Закрыла дверь, прислонилась к ней спиной, не спеша подходить, смотрела не прямо, но скорее по привычке, а не из-за особенной застенчивости. С ней-то вроде как уже почти справились… Держала руки в замке, позволяя пальцам мять друг друга…
Корней не сомневался — кивни он просто, сделав вид, что внял ее вчерашней просьбе и готов проигнорировать День рождения, а то и просто забыв о нем, девочка ни словом, ни взглядом не даст понять, что это ее обижает. Но зачем изгаляться? Понятно ведь, что маленькой мечтательнице хочется другого. Задуть свечку, загадать желание, и…
— С Днем рождения, Аня, — он немного склонил голову, кивая, Аня же… Моментально расцвела. Подрагивающие уголки губ разъехались, провоцируя появление на щеках двух еле заметных ямок. Взгляд, все такой же, из-под ресниц, зажегся новым огоньком. И глазу приятно… И в груди будто тепло. Странно, но вполне ощутимо.
— Спасибо, — а когда девочка отвечает, явно изо всех сил безуспешно стараясь немного потушить улыбку, подрагивать начинают уже его губы.
— Бабушка просила передать тебе. Надеюсь, понравится…
Корней перевел взгляд с Ани немного в сторону, кивнул…
И только сейчас девушка увидела, что проворонила… Прислоненную к стене картонную коробку, форма которой не позволяет усомниться в содержимом…
— Это что? Это…
Глаза Ланцовой сами собой начали увеличиваться в размере, а пальцы на мгновение сжались сильней, чтобы уже через секунду разжаться, а потом синхронно с тем, как девушка опускается на пол, потянуться к коробке, открыть ее… Не с первого раза, но все же…
— Это же Тайлор… — Аня произнесла на выдохе, прижимая ладонь к дереву инструмента, а смотря снова на Высоцкого… И столько было в этом взгляде, что сходу и не знаешь — радоваться или нет. Потому что там и восторг, и страх, и понимание… И снова восторг со страхом…
— Мне сказали, что долго прослужит. Пожизненная гарантия. Просто пользуйся аккуратно. За влажностью помещения следи…
И как бы Корней ни пытался, прекрасно понимал, что от главного вопроса девчонку просто так не отвлечь.
— Она очень дорого стоит. Я знаю. Очень. У нас столько…
— Почему это так важно, Аня? Бабушка хотела сделать тебе приятно. Просто прими.
Корней перебил, надеясь, что послушается.
И пусть первым желанием явно было возразить — во всяком случае, Аня успела открыть рот, чтобы что-то сказать… Но вовремя передумала. Закрыла, несколько секунд смотрела еще на Высоцкого, а потом повернулась к инструменту, губы снова начали подрагивать в улыбке, а пальцы скользить по дереву, гладя так ласково, что сомнений нет — сюрприз удался.