Позволь нам случиться
Шрифт:
Катя все же пискнула и попробовала выбраться из-под меня. Но я определенно сильнее и тяжелее. Только хмыкнул и поцеловал в лоб, крепче прижимая к себе.
— Как прошел выходной?
— Вы голый! В моей постели!
— Черт, как удачно, что и ты в ней. Жаль голый я один.
Катя фыркнула, но перестала вырываться, наверное, напоровшись на мой член. Вот мало ему было вчерашней дрочки! Он как глупый кобель опять поднял голову.
— Так как провела выходной?
— Вы хотите сказать — ночь?
— Хм? —
— Отличная ночь! Выспалась чудесно, а утром никто не заставил вставать на пробежку.
Теперь оговорилась она, но даже не споткнулась. А ведь могла и раньше так промахиваться, но я не замечал! Как и шторы в зале, как ковер в холле, как десятки горшков с зеленью по всему дому. Я нихрена не видел!
— Но ты все же здесь? Рано утром?
Она замялась, снова пытаясь встать и с моей помощью неудачно.
— Скучаешь без меня, признай?
— Нет, Алексей Валентинович.
Я понимаю, зачем ты пытаешься выставить границу, но поздно.
— А я признаюсь, думал о тебе. Мне тебя очень не хватало.
И да, мне пришлось немного применить силу, чтобы придавить ее к постели и раскрыть рот, а потом… Все перестало существовать, оставив нас в коконе вакуума. Мне ничего уже не нужно, кроме ее губ, ее вздохов и жадных поползновений языка. Сегодня она принимала поцелуй как само собой разумеющееся, не скромничая, не отталкивая.
Это сводило с ума и вышибало пробки. Никакого сопротивления, только покорность и податливость. Я полностью отдаюсь инстинктам, впитывая её всю, наслаждаясь не только прикосновениями губ и языка, а шаря руками по хрупкому телу. Как же я ненавижу эти её балахоны.
Но Катя отстраняется, хватая меня за запястья и вглядываясь трезвеющим взглядом. Нет, не сейчас, зая. Но я понял, под балахон не лезу…
И снова нагло раздвигаю губы, чтобы заглушить готовые сорваться возражения. И она со стоном подчиняется, позволяя трахать ее в рот языком, отзываясь всем телом, вздрагивая и выгибаясь.
А мне этого мало! Я как безумный кобель, поймавший на своей территории течную сучку. Весь давно сдерживаемый голод прорвался наружу, подминая под себя отзывчивую Катю. Может она тоже не соображает, как ступает по краю пропасти, но останавливать нас от падения я не собираюсь.
Удерживая вес на локтях, я просунул колено между ее ног и надавил, раскрывая и придавливая бедрами к постели. Моментальный отклик её тела в пронзающем стоне, в выгнутой спине, в том, как она прижимается теснее ко мне, как трется о коленку, стараясь усилить давление. И я ее понимаю. Я чувствую такое же дикое иссушающее желание войти в нее и вырвать свое удовольствие.
Но пока мы снова тремся и глушим стоны и рыки друг друга.
— Ты… ничего не хочешь… мне сказать? Признаться?
Я выдавливаю слова между
— Я не гей…
Вот в это я верю! Но продолжение не следует, она слепо тычется в мои губы, посасывает, скользит языком по зубам и заигрывает со мной. Я теряю последние проблески разума. Но мне так хочется, чтобы ее притворство закончилась прямо сейчас!
И я стимулирую ее желание, перехватывая запястье и опуская вниз, на подрагивающий конец, чтобы она осознала и почувствовала размеры надвигающегося возмездия. От одного ее прикосновения — искры из глаз. Твою мать, я сейчас отстреляюсь, окончательно позорясь в своей несдержанности.
А Катя, как воровка, поймавшая артефакт, распахивает свои сумасшедшие затуманенные глаза, охает, сексуально округляя ротик, и сжимает головку, вызывая дикие судороги по всему телу.
Черт, теперь охаю я и не могу разогнуться, понимая, что близок к взрыву как никогда.
— Остановись, — еле успеваю процедить сквозь зубы. Блядь, мне нужна пауза, я хочу быть в ней, когда…
Успеваю почувствовать, как ее пальцы своевольно перехватывают член у основания, ведут к концу и ору, выплескивая семя еще до того, как ее рука достигает головки. И не могу остановиться, теряя память, разум и рассудок. Есть только я на кончиках ее пальцев, есть она, продляющая мои охренительные мучения, есть смысл в том, что только так и только с ней, я могу умирать и рождаться заново…
И, сука, через две минуты я окончательно понимаю, что не могу жить по другому, не смогу жить без неё.
— Это ничего не значит, — неуверенно бормочет Катя, все еще пряча лицо у меня подмышкой.
— Неужели? — обессилено насмехаюсь я. — Это уже всё поменяло, ты не можешь не понимать…
— Я не гей!
— Знаешь, я тебе верю. Я же тоже не гей. Но иногда видимо инстинкты и чувства дают сбой.
— У тебя?
— Наверное у меня, раз я хочу только тебя… Если ты ничего важного от меня не скрываешь.
Она промолчала. Вот упрямица.
— Сам не хочешь получить разрядку? — закинул я пробный шар. — Не уверен, что я… ну… Короче, одно дело вылизывать любимую девочку, и другое настроиться, чтобы взять в рот… Ну ты понимаешь.
Она покраснела и снова зарылась подмышку. Господи, как же хорошо! Сколько еще она будет прятаться? День? Два? А потом я получу её всю без остатка.
— Я тоже не готов.
— Тогда у меня предложение. Что если нам провести день вместе?
— Нам? Где?