Позывной ’Грэй’
Шрифт:
Как же я завтра смогу смотреть ему в глаза после такого?
Мне было бы проще, если бы я выпила немного, но теперь о самогоне можно было только мечтать.
Вот что значит потерять бдительность. С этим Серёжей всё пошло не по моему плану. Мне тоже хотелось выпить, между прочим!
А теперь я не только трезвая, но ещё и беременная!
Глава 65.
— Как поживают наши малыши? — обнимаяАнюсоспины, я накрылладоньюеёживот и слегка погладил его.
Такябудилеёкаждое утро, вселяя внеёуверенность, чтоонауже беременна.Самне знаю, зачемяубеждал вэтомдевчонку, еслимызастряли в Стальном.
Прошло уже несколько дней, какмытуттусовались, а я так и не придумал, как нам перебраться вБерлессию. Часики тикали, но выхода я так и не находил. Я мог сутками смотреть на карту, вспоминая расположение приграничных постов, но слабого места на границе так и не нашёл.
Если я сидел, как на пороховой бочке, то Анна была рада, что до сих пор дома.Тутна самом деле было хорошо, если не вспоминать о радиации.
— Почему ты говоришь о детях во множественном числе? — хихикнула Аня. — У тебя в роду были двойняшки?
— Кстати, да. Были.
Аня положила свою руку поверх моей, и так мы лежали некоторое время. Я вдыхал её неповторимый запах, такой чудесный и родной, пытаясь запечатлеть этот момент в памяти.
Давно я не чувствовал себя таким счастливым и в то же время беспомощным. Моя жизнь,наполнившаяся новым, живым смыслом, стала мне дорога,как никогда. Теперь я нёс ответственность не только за себя, но и заНюркуи наше потомство.Что, еслидевушка и впрямь уже беременна?
А я?Впендюрилей ребёнка, а теперь не понимаю, как быть дальше. Я уже сто раз пожалел о том, что мы не предохранялись. За то время, пока мы здесь, я бы уже мог и так уговорить Аню уехать. А теперь она согласна, только ехать некуда.
Одинцова я пока не стал беспокоить, понимая, что в Кижах он мне не помощник. Вот если пересечём границу, там уже документы новые не помешают. Отчего-тоэтотмужик показалсямненадёжным, поэтому вегоготовности помочьяне сомневался. Понятно, что всё это не бесплатно, и мне придётся промышлять бандитизмом наравне с ним, но после настоящей войны, все эти разборки казались мне детским садом.
На свой страх и риск я включил телефон, чтобы быть в курсе последних новостей. Мне никто не звонил, как будто бы обо мне все забыли. Это настораживало ещё сильнее, чем угрозы Барсова. Как будтоберлессычто-то задумали против меня и скоро придут за мной даже сюда. А может, им сейчас просто не до меня в связи с последними событиями?
Одно радовало, что новости в интернете были и хорошие. Референдум прошёл, войскаберлессоввошли на территориюСеверо-Боровинскауже не стесняясь. Доронин подписал приказ об амнистии моим бойцам.
Андре Дюпонзастрелился, не выдержав давленияоппозиции. Я решил пока
–Мнестрашно, Серёжа, — тихо проговорила Анна, обрывая моё сердце. Сейчасонаспросит, когдамыотсюда уедем, аяне знаю, чтоейответить,блять!
— Что случилось, родная?
— Если у нас родится мальчик, нам придётся отдать его на войну?
— Глупость какая! — с облегчением выдохнул я, услышав реальную глупость. — Война почти закончилась. Следующей может просто не быть.
— Откуда ты знаешь? Мой отец пришлёт сотни танков и пушек в Кижи! Альянс не успокоится!
— Да хоть тысячи! Это бессмысленно, Анна! Неужели ты не понимаешь, что в войне побеждают не танки, а люди. Чьи люди сильнее духом, та страна и победит. Не забывай, что и в тебе, и во мне течётберлесскаякровь. Знаешь,может быть,мы не сможем защитить наших детей от всего на свете, но можем воспитать их хорошими людьми,патриотами своей родины, чтобы честь, доблесть и отвага не были для них пустыми словами.
— Это называется — идеальными солдатами, Серёжа. Нашей родины больше нет. Ты проиграл свою войну, а это место проклято.
— Родина — это не место на карте. Это мама и папа, первая учительница, друзья, песни и стихи, любимые люди, дети...Явоевал не только за что-то, но и против кого-то.Яборолся за право бытьберлессом, хотя до сих пор считаю себякижанином. Если вБерлессиине будет северян, это уже подходящая родина для наших детей.
— Ты такой умный, Серёжа! — просияла девушка, и я почувствовал себя ужасным обманщиком.
Чего только не скажешь, чтобы успокоитьженщину?Язнал, чтовойнане закончится, пока не кончатся деньги уеёспонсоров. Только они решают, когда свернуть лавочку. Главное, что Анна успокоилась и пошла готовить нам завтрак.
Эта простая женская забота была мне дороже всего на свете. Аня вообще очень женственная. Вся такая девочка-девочка. Рядом снейячувствовалсебяна самом деле умным и сильным, хотяясебя таковым никогда не считал.
Хотелось взятьНюркуна руки и никогда не отпускать. Что это, если не любовь?ЯМашку любил и Дашу тоже. Но их нет, и я не умер, а ведь когда-то думал,чтоумру, потомучтобылопиздецкибольно.Явообще всё потерял, но не умер. Это, наверное, что-то значит?
За время войны я надеялся обрести какую-то мудрость, познать какие-то таинства жизни, идя рука об руку со смертью, но так и остался дураком.
Потомучтовеликий полковникГрэйсидит сейчас всамойчтони на есть жопе мира и мечтает отихой, спокойнойжизни исвоей собственнойсемье. Многие вопросы, которые мне некому было задать, остались без ответов, а сам я не знал,какойответ был бы правильным. Это яНюркемог навешать на уши лапши, а самого себя не обманешь.
<