Пpиключения Hиктошки

Гeрзон Лeонид

— Маленькой? — переспросила Дита.

— Ну... скорее наоборот, она кажется очень большой. Ее страшно много вокруг, а всё на ней кажется очень маленьким.

Hиктошка перевел дыхание — в воде говорить тяжело и у него заболело горло от такой длинной речи. Он отхлебнул уже остывшего чая и положил в рот еще одну восхитительную сладкую ракушку.

— Ска-жи-те, — медленно проквакала полосатая лягушка. — Ска-жи-те по-жа-луй-ста! Что такое кор-зи-на, кто такие ко-ро-тыш-ки, зачем им попадать на небо, что они разглядывают на земле? — Тут она на минутку остановилась перевести дух. — Всё, кажется, все вопросы задала.

— Вот и молодец, — сказала

Афра. — Только отвечать он на них не будет. Потому что он занимается тем, что рассказывает, а не тем, что отвечает.

— Правильно, — сказал царь. — Я запрещаю вопросы.

Все умолкли и стали слушать дальше. Несмотря на боль в горле и на усталость, Hиктошка чувствовал себя счастливым. На земле, в Цветограде, его никто не замечал и у него не было друзей. А тут — с ним хотели дружить все. Царь пригласил гостя сыграть с ним после обеда в подводные шахматы. Дита сказала, что у нее есть еще целых шесть граммофонных пластинок с разными танцами и она хочет все эти танцы с Зефиром перетанцевать. С Афрой они договорились — как только стемнеет — пойти в ее обсерваторию смотреть на звезды: в Крабовидной туманности как раз вчера вспыхнула сверхновая звезда. Лягушка Полина приглашала к себе домой — ей не терпелось познакомить Зефира со своей семьей. Военный советник Раккарак звал в казармы, осматривать его образцовый креветочный гарнизон, экономический советник Баркап — в царскую сокровищницу, где хранилась самая крупная в северном полушарии жемчужина. Научный советник Угряп мечтал показать Зефиру новую холодильную установку, способную заморозить одиннадцать миллионов литров воды.

«У меня есть друзья», — думал Hиктошка, и от этой мысли у него во рту или в горле, а может быть, где-то в животе, становилось тепло и сладко — слаще, чем от сахарных ракушек и коралловой пастилы. Hиктошка всем им обещал — потанцевать, поиграть и посетить — и думал, как бы ему везде успеть и как бы кого-нибудь не разочаровать или не обидеть.

Но сейчас царь попросил никого к гостю не приставать, а внимательно слушать его рассказ о том, что делается на земле и на небе, потому что он, царь Нептун, будет потом задавать всем вопросы. Чтобы проверить, внимательно ли они слушали.

И Hиктошка рассказывал. Он говорил долго: про шар, про коротышек, про Цветоград, про небо, про птиц, про леса и про деревья. Он сам себе удивлялся — как это он стал такой разговорчивый? Бывало, за целую неделю ни с кем и словом не перемолвится. Но Hиктошке показалось, что не все понимают, о чем он говорит. Некоторые рыбки кивали — но не головами, как люди, а всем телом, наклоняя его вначале немного вверх, а потом немного вниз. Но при этом у них были такие круглые глаза, словно они не понимали вообще ничего. А полосатая лягушка зевала через каждое Hиктошкино слово. При этом она так широко раскрывала свой розовый рот, что туда бы легко могли поместиться самовар с граммофоном и еще что-нибудь.

— А у нас есть рынок, — квакнула вдруг Полина, перебив Hиктошку как раз в том месте, где он провалился через дыру в корзине.

— Да что же это такое? — возмутилась Афра, но Полина ее не стала слушать, а Дита сказала:

— А хотите, я вам его покажу?

— Но до рынка же два часа ехать, а он устал, тебе, что ли, непонятно?

— А я ему в зеркальце покажу!

— Афрочка, дай гостю немного отдохнуть, — сказал царь Нептун. — Ему, наверное, тяжело так долго говорить с непривычки.

— Почему? — спросила полосатая лягушка — не Полина, а другая.

— Потому что

он привык говорить на воздухе, а в воде он не привык.

— А-а-а! Поняла… ну и что?

У Hиктошки на самом деле уже болело горло. Говорить в воде непросто, с непривычки язык очень устает. Дита сплавала в другую комнату и вернулась оттуда с маленьким зеркальцем в золотой оправе. Оно было чуть больше ладони. «Так вот оно, волшебное зеркальце, — подумал Hиктошка. — Значит, оно на самом деле существует». Он поднес зеркальце к глазам. Но в нем отражалось только его собственное лицо.

— Нужно его потрогать легонько, — сказала Дита, — тогда покажет.

Hиктошка осторожно коснулся поверхности зеркальца пальцем. И тут произошло чудо! Зеркальце стало прозрачным, и Hиктошка стал видеть сквозь него. Сначала он ничего не мог разобрать. Только какие-то цветные пятна. Но приглядевшись, увидел подводный базар, о котором говорила Дита, и услышал далекий шум.

— Сегодня выходной, — сказала Дита. — На базаре полно народу.

Там и правда толпилось множество разного подводного народу, но видно было очень издалека, так что трудно разглядеть.

— Нужно приблизить, — сказала Дита. — Зеркало-то волшебное.

Она коснулась его поверхности двумя пальцами и как бы раздвинула ее в стороны. Hиктошка до этого никогда не встречал волшебных предметов. Шапок-невидимок, скатертей-самобранок, волшебных зеркалец... Это было просто поразительно. Он и во сне такого не видел! Зеркало начало приближать, и вот уже стал ясно виден прилавок, где продавали разные морские фрукты.

— Сам попробуй, — сказала Дита.

Ну что это было за удивительное зеркальце! Просто не верилось, ну просто чудо какое-то! Hиктошка водил по нему пальцем — и всё в нем поворачивалось. И прилавок, и подводные деревья, и жители, — всё, что там было! Зеркало было таким послушным — делало точно, как хотелось Hиктошке. Раздвигал он пальцы в стороны — всё приближалось, сдвигал вместе — удалялось. Поведет пальцем вбок — и всё двигается, куда Hиктошка хочет.

На базаре было очень оживленно. Огромные сомы, груженные корзинами с продуктами, ждали своих хозяев, привязанные к стволам подводных деревьев. Зеленоволосые русалки с корзинами, сплетенными из водорослей, покупали товары. Спешил куда-то невиданный морской человечек с рыбьим хвостом и большой ракушкой на спине. В одном прилавке торговали тканями — сиреневый рак отрезал материю своей острой клешней. Другой прилавок был завален разными морскими продуктами: устрицами, мидиями. Рыбы всякого-разного размера, цвета и формы плавали между лотками. Некоторые в своих плавниках несли корзины, у других были рюкзачки. Встречались тут и морские жители — видимо, приплыли к кому-нибудь в гости из соленых вод. Hиктошка увидел двух небольших осьминогов — мужа и жену, державших друг друга под щупальца. Муж выбирал в лотке справа себе галстук — он их уже держал в своих щупальцах штук восемь. Жена перебирала на соседнем прилавке цветной, почти прозрачный шифон.

Морской краб торговал селедкой. Через зеркальце было слышно, как он смешно зазывал плывущий мимо народ: «Эй, сэлодка салоный! Марынованный! Цэлный, прамо из бочки! Порэзанный на кусочки! Хочиш — свэжий, хочиш — консэравыровный! Разный-образный!» Наверное, там, откуда он приехал, по-другому разговаривали.

— Мне ваше озеро показалось таким маленьким, когда я падал сверху, — сказал Hиктошка.

— О, это только снаружи, — сказала Дита. — Наша подводная страна огромная и тянется очень далеко, на много дней пути на сомах.