Prada и предубеждение
Шрифт:
Ворчливая старая леди была в сатиновом платье кремового цвета, которое спадало, скрывая лишние тридцать фунтов, и едва касалось пола. Её седые волосы были подняты в высокой причёске и держались на шпильках, которые я даже не могла рассмотреть. Я бы даже назвала её красивой, если бы не пронизывающие зелёные глаза, сужающиеся в узкие щёлки, пока она прислушивалась к словам, которые ей шептал на ухо один из гостей.
Серьёзно, если эта женщина улыбнётся, хотя бы раз, я упаду в обморок от неожиданности.
Эмили подходила ко мне, одетая в скромное
Мои глаза обвели комнату, но я не понимала, кого ищу, пока не увидела его. Он такой высокий, что его легко отыскать. Одет в чёрный жакет с блестящими медными пуговицами и снежно-белую рубашку, которую дополняло некоторое подобие галстука, завязанного вокруг шеи. Он кивнул, соглашаясь с чем-то, о чем кто-то говорил, а потом наши глаза встретились, я не успела отвести взгляд, и он смотрел прямо на меня.
Я сжала челюсти и попыталась не думать о письмах, которые только что прочла. Из-за них мне хотелось подойти к нему и ударить по лицу. Один раз за девушку, второй раз за ребёнка, и ещё один за себя.
Он ничего не сказал. Ничего не сделал. Просто смотрел на меня, а я смотрела в ответ, и какое-то время я не замечала ничего кроме него.
Глава 11
Комната кружилась вокруг, но глаза Алекса не двигались, они были нацелены на меня. Скорее всего, он посылал мне мысленные сигналы вести себя как маленькая милая светская девушка.
Момент был испорчен, когда Эмили схватила меня под локоть:
— О, Ребекка, моё платье на тебе смотрится великолепно! Гораздо лучше, чем на мне. Ты должна оставить его у себя, — сказала она.
— Нет, я не могу, — начала я, но она отмахнулась.
— Ты обязана.
— Ох, — ответила я.
— Смотри, Виктория хочет, чтобы мы подошли, — сказала она. Я поморщилась, когда поняла что Виктория — это ворчливая старая леди. Вот радость.
Я проследовала за Эмили туда, где стояла Виктория. Эмили присела в реверансе, и я неуклюже последовала её примеру, из-за чего запуталась в юбках и должна была схватиться за локоть ближайшего парня, чтобы не упасть.
Виктория подавила смешок, за что мне захотелось ей врезать, но парень отвлёк меня.
— Вы должно быть Ребекка, — сказал он и его голос звучал мило и интеллигентно, если голос может быть интеллигентным.
— Да, пожалуйста, ох, извините меня за неуклюжесть.
Бедная Ребекка. С моей лёгкой руки её репутация будет испорчена до того, как она доберётся до Англии.
Он широко улыбнулся, и его лицо выглядело так приятно, что мне полегчало, будто он совсем не осуждает меня.
— Ваш американский акцент очарователен, — сказал он. Думаю ему ближе к сорока годам, каштановые волосы с сединой ближе к вискам.
— Спасибо, —
— Прошло уже какое-то время с тех пор, как я слышал истории про Америку. Ужин обещает быть интригующим.
Вот чёрт. Почему я не подумала об этом? Люди захотят узнать всё про Америку. Ну, её версию 1815 года. Тупая история, почему я не учила её лучше? Даже не уверена, сколько штатов существовало в 1815-ом.
— Да, буду рада… развлечь вас несколькими историями.
Это звучит нелепо. Я даже не уверена, говорю ли так, как они считают, я должна говорить, или как я думаю, что должна говорить, это, скорее всего, разные вещи.
— Тяжело было пересечь Атлантику?
Я пожала плечами:
— Нет, всё прошло довольно гладко.
Эмили вмешалась:
— Мы не ожидали её ещё примерно недели четыре. Она действительно хорошо подобрала время.
Примерно четыре недели? Это значит меньше четырёх. Я должна запомнить это. Меня не должно быть здесь, когда заявится настоящая Ребекка. Это будет катастрофа.
— Возможно, ты сыграешь на фортепиано? Уверена, это понравится нашим гостям, — сказала Виктория.
Отлично. Если фортепиано это-то же самое что и пианино, я влипла. Моя мама хотела, чтобы я играла, но сдалась, когда к двенадцати годам всё чему я научилась — это «Chopsticks» (прим. пер.: Chopsticks — «китайские палочки для еды», известный так же как «The Celebrated Chop Waltz» это простой для исполнения, известный вальс для фортепиано).
— Жду не дождусь услышать то, о чем ты мне рассказывала, — сказала Эмили.
К моему ужасу она смотрела прямо на меня.
— Что? — спросила я, — не уверена, что могу вспомнить, о чём я тебе писала.
— Ты сказала, что это прекрасная мелодия длительностью не менее десяти минут. Ты описывала какой она была сложной, но приятной для слуха, — и она посмотрела на меня такими широкими, невинными глазами что я даже не знала как на это ответить чтобы не чувствовать себя скотиной.
— Да, точно, — почему Ребекка не такая же бесталанная неумеха, как я? Она наверняка идеальна во всём, — думаю, я немного преувеличила. Уверена, это никому не интересно.
Боже, все смотрят на меня. Двадцать восемь глазных яблок направлено на меня прямо сейчас. Эта нелепо огромная комната с огромной мебелью внезапно стала тесной как лифт.
— Не нужно быть скромной, дорогая, — сказала Виктория. Она провела меня к углу комнаты. Как я не заметила пианино? Опасность! Опасность!
— Нет, правда, я не могу, — сказала я, пытаясь сопротивляться.
— Не разочаровывай гостей, Ребекка.
В голосе Виктории проскользнула нотка злости и тут я поняла что происходит — я позорю её. Перед её гостями. Думаю, это не вписывается в образ Хорошо Воспитанной Девушки. Я сделала глубокий вдох и просто кивнула ей, ломая голову, как бы выкрутиться, но ничего не приходило на ум.