Prada и предубеждение
Шрифт:
— Что происходит?
— Ее Высочество упало.
— Ее… Виктория?
Парень кивает.
Я прохожу мимо него, мимо трех девушек в прозрачном, цепком платье, и прокладываю свой путь в толпу, толкая локтем рядом стоящих гостей.
— Извините! — я должна пройти, но трудно заставить одного из парней отойти назад.
Алекс на коленях около Виктории, и всё, что я вижу, это кусочек ее платья и пальцы ног. Она лежит на спине.
О, Боже, о, Боже, о, Боже. Это не хорошо.
— Что произошло?
Я
— Она танцевала и затем сказала, что хочет присесть. Жаловалась на боль в груди. Прежде чем она могла добраться до стульев, просто упала в обморок.
Я наклоняюсь над нею, мое ухо напротив ее губ, но я слышу только тишину. Виктория не дышит.
— Она поддерживала или разминала руку?
— Что?
— Да или нет?
— Я… да. Что ты делаешь?
Я начинаю непрямой массаж сердца. Что, если он не сработает через корсет? Настолько трудно сказать, нахожусь ли я на правильной части грудины или нет. О, Боже, надеюсь, что это работает, так или иначе. Если это не сработает, если она не вернется…
— И раз, и два, и три, и…
Алекс толкает меня от его матери, и я приземляюсь на зад, едва сгруппировавшись, прежде чем пробить себе голову об пол танцевального зала. Мои локти врезаются в паркет, и боль пронзает мои руки.
— Ты убиваешь ее! — кричит парень.
Я медленно сглатываю.
— Она не дышит, Алекс, — говорю я. — Она уже мертва. Ты должен позволить мне сделать это. Я могу спасти ее.
Есть дикий взгляд в его глазах, поскольку он нависает над нею, как будто намеревается защитить ее от внешней силы, в то время как жизнь медленно исчезает внутри нее.
Каждая секунда дорога. Что он делает? Виктория умирает. Она лежит там, умирая, и Алекс мешает мне делать единственную вещь, которая могла бы помочь.
Мучительно медленно он откидывается назад на коленях. Я не жду его разрешение, просто прыгаю вперед и начинаю всё снова.
Прижимаю губы к Виктории, и толпа вокруг меня начинает это бурно обсуждать. Они, должно быть, думают, что это выглядит полностью сумасшествием. Когда была изобретена реанимация? Я уверена, что они никогда не видели это прежде.
Они, должно быть, думают, что я — фрик.
Но я не забочусь об этом. Виктория не может умереть. Не так. Не теперь.
Я даю ей два дыхания и возобновляю непрямой массаж сердца.
— Один, и два, и три, и четыре, и пять, — я пою. Концентрируюсь на числах, на ритме, и отказываюсь смотреть на любого в комнате.
Виктория не может умереть. Я не позволю ей.
Это настолько несправедливо. Вся её жизнь, она проявила твердость во всем. У нее был муж, который обманул ее, и когда он, наконец,
Она не может умереть так.
Два вдоха.
Еще пять повторений.
Виктория так бледна. Что, если я делаю всё неправильно? Я только изучила его в прошлом году, и мы использовали макеты.
Два вдоха.
Еще пять повторений.
Алекс обнимает колени так сильно, его суставы бледнеют. Толпа, кажется, продвигается ближе.
— Заставьте их отойти назад. Ей нужен воздух!
Алекс встает на ноги быстрее, чем за секунду, выдвигая толпу назад.
Два вдоха.
Еще пять повторений.
Ее веки затрепетали?
Нет, это — танцующие свечи. Просто тени.
«Пожалуйста, Боже, не дай ей умереть!» Этого не может произойти. Она не может просто исчезнуть.
Два вдоха.
Еще пять повторений.
Мои легкие кричат. Я отдаю ей всё своё дыхание. Или возможно, я задерживаю дыхание. Голова начинает кружиться, надавливаю на ее грудь.
— Один, и два, и…
И затем Виктория шевелится. Ее пальцы сгибаются и шевелятся. Она стонет мягко, и я качаюсь назад и сижу на пятках, смотря, поскольку ее глаза вращаются под ее веками.
И затем они открываются. Ее глаза полностью не сосредоточены. Она смотрит вверх к люстрам. Затем моргает несколько раз.
— Мама? — голос Алекса выходит искаженный, будто он подавляет ту же самую глыбу в горле, которую я чувствую у себя.
Она жива.
Я спасла ее жизнь.
Я не понимаю, что плачу, пока не чувствую, что капли слез скатываются с моих щек на пол.
Она жива. Слава Богу, она жива.
— Что…? — говорит она хриплым шепотом.
— Шшш… — Алекс говорит, держа ее руку. — Вы упали. Я думал, что вы покинули нас, но… Ребекка спасла вашу жизнь.
Ребекка. Конечно, это была Ребекка. Почему я удивлена и страдаю каждый раз, когда слышу, что они называют меня этим именем?
Виктория поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и ее взгляд направлен прямо на меня, режущий прямо через мое сердце.
— Спасибо, — шепчет она.
Я киваю, когда поднимаюсь на ноги, чувствуя самую странную смесь восторга и… нервов. Паника? Это все поражает меня теперь, когда я смотрю прямо в ее глаза.
Я просто привела ее в чувство. Я сделала это.
Я отступаю от них. Комната приближается ко мне. Мне нужно уйти, получить немного воздуха.
Я бегу из танцевального зала и направляюсь в свою комнату.
Глава 32
Проходит несколько часов. Я понимаю это, поскольку в доме становится тихо, и я оказываюсь единственной, кто не спит.