Prada и предубеждение
Шрифт:
Я спасла Виктории жизнь. Когда это произошло, я очень разволновалась, а теперь чувствую только умиротворение.
Я ненавидела ее, когда встретила, и все же, когда женщина лежала там, умирая, всё, что я хотела, это чтобы она возвратилась и накричала на меня за то, что я положила локти на стол. Возможно, я никогда полностью не понимала ее, но я знаю, что она — хороший человек. И это было не ее время.
И все же, как бы драматично это не было, но не о ней я думаю теперь. Это Алекс занимает мои мысли.
Осталось всего несколько часов до прибытия
Как это произошло? Я только что поняла, что не ненавидела его, и теперь я по-настоящему запала на него? Для парня, который будет, вероятно, ненавидеть меня, когда узнает, что я — мошенница? Что я обманула его, и всю семью заставила поверить, что я не та за кого себя выдавала, чтобы у меня будет крыша над головой?
Я скольжу из-под тяжелого стеганого одеяла и подхожу к шкафу. Я знаю точно, где искать, и несколько моментов спустя надеваю свои джинсы и футболку.
Одежда кажется чужой. Свободной и удобной, и все же не родной. Как я могу быть девушкой, которая носит такое? Я — та, кто танцует, смеется и флиртует в платье похожем на шар.
Я нахожу туфли «Prada» и надеваю их, тщательно скрепляя пряжкой ремни.
Когда это они стали настолько удобными? Месяц назад хождение в них было пыткой. А теперь, похоже, они приросли к моим ногам. Как я принадлежу им. Или возможно они принадлежат мне.
Беру свечу, которая была оставлена для меня, даже при том, что она постоянно горела и теперь немного больше, чем крошечный кусок. Я проскальзываю в прихожую и иду к передней части Харксбери, свеча бросает длинные тени на все, что я прохожу. Это жутко, как особняк с привидениями в Диснейленде или что-то похожее. Я наполовину ожидаю увидеть призрака.
Спускаюсь по лестнице, пересекаю фойе и быстро покидаю дом. Я оставляю свечу на крыльце и быстро пересекаю поляну, пока не оказываюсь на маленьком участке травы. Луна такая ярка, что бросает тени.
Я ложусь на траву и смотрю на звезды. Есть миллионы из них, сверкающие и мерцающие против бархатного голубого неба. Я не смотрю на звезды часто, но держу пари, что они не смотрятся так в двадцать первом веке. Кажется, что я могла бы потянуться и захватить горстку.
Дверь скрипит, открываясь, и я сажусь, уверенная, что это будет слуга, спрашивающий, сошла ли я с ума. Но это не так.
Это — Алекс. Он стоит у входа и смотрит прямо на меня. На нем нет куртки или шейного платка, просто снежно-белая рубашка, ослабленная в воротнике. Это самое расслабленный вид, что я когда-либо видела в нем. В течение долгого времени мы просто смотрели друг на друга. Есть невидимый барьер между нами, и я не думаю, что он сломает его.
Но тогда парень спрашивает:
— Могу я присоединиться?
— Конечно.
Я указываю на лужайку, будто я — Ванна Уайт (прим.: американская актриса и телеведущая), и парень идет и садится около меня. В течение секунды я думаю, что Алекс собирается сказать что-то о моей одежде.
Он смотрит в течение долгого
Откидываюсь назад вниз и пристально смотрю на небо.
— Это прекрасный вид, если лечь. Если, знаешь, это позволено или что бы то ни было.
Я тихо проклинаю себя за напоминание ему этикета, потому что мы знаем, что это не подпадает к действиям герцога, которые он «Может Сделать С Девочкой, на которой Он не женат».
Алекс ухмыляется, эти совершенно полные губы приподнимаются с одной стороны, но делает, как я говорю, и ложится около меня. Как только его рука касается моей, мой пульс утраивается. Его пальцы находят мои, и Алекс переплетает их, пока мы держимся за руки и смотрим вверх. Я борюсь с желанием поглядеть на наши руки, чтобы убедиться, реален ли момент. Закрываю глаза и теряю себя в чувстве его голой кожи на моей, впервые. Парень гладит мой палец подушкой своего большого пальца, небольшие круги, которые заставляют мою кожу покалывать и гореть. Я не могу поверить после всех тех перчаток, и наконец, это — просто он.
— Тебе понравился сегодняшний вечер?
Я открываю глаза.
— Да, — говорю, едва ли шепотом. Я боюсь испортить момент. Это слишком прекрасно.
— Ты выглядела прекрасно, — говорит он.
Я улыбаюсь.
— Ты тоже, — говорю я, и затем съеживаюсь. — Я имею в виду, солидно.
Тишина запинается и падает за нас, и все, о чем я могу думать, это миллион различных способов начать разговор, в котором я говорю ему, что все, что он знает обо мне, является ложью. Каждая последняя вещь.
Я должна сделать это. Я не буду в состоянии вынести тот момент, когда увижу предательство на его лице, как только появится Ребекка. Я знаю, что могу потерять его, и лучше бы просто подождать ее, но это не правильно. Алекс всегда производит впечатление идеального джентльмена.
Как я могу продолжать эту шараду? Он заслуживает только лучшего.
— Мое имя не Ребекка, — выбалтываю я. Я уставилась на небо, как будто пересчитываю каждую звезду и не могу оторвать глаз от них, но на самом деле не вижу вообще ничего.
Его рука перестает двигаться, и тишина поражает меня как наковальня.
Парень поворачивается, чтобы посмотреть на меня. И когда я поворачиваюсь к нему, мое лицо так близко, наши носы почти соприкасаются. Я боюсь дышать.
— Кто ты?
Я закрываю глаза. Это слишком сложно. Я не могу смотреть на него прямо сейчас. Алекс, вероятно, никогда в своей жизни не врал. Он не поймет, почему я так поступила.
— Меня зовут Кэлли. Я американка, но это — вероятно, все, что я имею общего с Ребеккой. Я потерялась, так или иначе, и приехала сюда. Я никого не знала. И затем появилась Эмили и назвала меня Ребеккой, предложила мне войти, и я просто согласилась с ней. Кроме того настоящая Ребекки собирается приехать завтра, и все будут знать, что я — просто мошенница.