Прах человеческий

Руоккио Кристофер

Валка рефлекторно сжала пальцы на моем бицепсе, с помощью аккуратно подстриженных ногтей передав два коротких слова: «не надо».

– Коммандер, если бы вы разбирались в том, о чем рассуждаете, то не испытывали бы такого рвения, – сказал я, игнорируя Валку. – Будьте уверены.

Когда-то и я был столь же нетерпелив. Считал, что лишь упрямство и религиозные догматы не позволяют нам заключить мир со сьельсинами. Жадность. Гордыня. Зависть. С истовым рвением и самонадеянностью я отправился на поиски Воргоссоса, желая изменить мир, Империю, галактику.

И поплатился

за это.

Коммандер Олива с непроницаемым лицом выслушал мою реплику. Помолчав несколько секунд, он тихо хмыкнул и произнес:

– Beluto intusha.

«Немного разбираюсь».

Прежде я бы усмехнулся, услышав, как другой человек говорит на языке врага. Долгое время почти никто не тратил времени на его изучение, на то, чтобы понять сьельсинов так, как понимал их я. Это ввергало меня в отчаяние – сначала потеря надежды на мир, затем осознание моего одиночества. Ответ Оливы был тем, что я когда-то давал сам себе – и, вероятно, многим другим. Но не теперь. Ему было свойственно то же губительное высокомерие, что направило меня на мой путь, то же высокомерие, что привело меня с Эмеша на Воргоссос… и на Эуэ.

– Я изучал сьельсинский язык и культуру на Аресе, – сказал Олива, пользуясь моим замешательством. – Выпустился с отличием.

– С отличием… – повторил я почти шепотом. – Так вы окончили военный колледж? Потрясающе.

Военный колледж на Аресе был одним из лучших, если не лучшим космическим учебным заведением в Империи. И одним из старейших, не считая школ на Авалоне и Марсе.

Пробуждая задремавший мозг, я произнес:

– Paiwa oyumn o-cahoti gahatiri ji etadayu ti-jutar ija ba-okarin.

Насмешливые глаза Оливы тут же прищурились, и мне стало ясно, что он не совсем меня понял, хотя наверняка узнал слова «нож», «свой» и «горло».

Я рассчитывал, что трудности перевода убедят его в моей правоте, но Олива лишь со смехом отмахнулся и воскликнул:

– Проклятье, а ведь правду говорят! Вы тот еще зануда!

Не переставая улыбаться, он развернулся и двинулся вниз по пологой рампе, мимо пустых киосков, в которых уже давно ничем не торговали. Внизу у причала поджидал «Ашкелон».

Старый перехватчик класса «Чаллис» был всего пятьсот футов длиной; обтекаемое приземистое судно напоминало приподнятое острие меча. Главные репульсоры, дюзы термоядерных двигателей и подвесные варпенные двигатели высовывались из-под коротких изящных крыльев у кормы. Одинарный хвостовой плавник был сложен, чтобы корабль поместился в низкий ангар. Корпус, обшитый титаном и адамантом, был перекрашен и покрыт черно-белой эмалью, он ярко блестел в ослепительном свете прожекторов. Люди Дорра, очевидно, плохо разбирались в геральдике и нарисовали на хвостовом плавнике только красный пентакль, да еще и перевернутый, забыв о том, что с момента посвящения в рыцари и возвращения в палатины я также использовал на своем гербе трезубец.

Мы вошли в ангар рядом с носом корабля и дверями в котон. К переднему шлюзу вел крутой трап. В этот шлюз я вскочил, израненный и контуженный, когда уходил от сьельсинской погони в день их черного пиршества. Ворота ангара

стояли распахнутыми, утреннее солнце заливало лучами пусковую шахту в центре котона. Но при виде шлюзового люка я почувствовал вопиющую несправедливость. Почему в такой прекрасный день меня вновь посещали мрачные мысли?

Когда-то в прошлом меня бы порадовала встреча с другим офицером, изучающим сьельсинский язык. Однако теперь я решил, что даже косичка Оливы была символом романтического увлечения, способом выразить ксенофилическое восхищение сьельсинами, их обычаями и традициями – сродни тому, как давным-давно некоторые европейские государства приняли кривую турецкую саблю.

Мог ли я винить Оливу за это? Разве сам я до сих пор не хранил блестящий алый иринировый плащ, который надел мне на плечи Вати перед моей несостоявшейся казнью?

В Гекторе Оливе я видел много, слишком много от молодого Адриана Марло, и ненавидел его за это. Я открыл рот, хотя не знал, что сказать, но Валка опередила меня, возможно почувствовав мое смятение.

– Коммандер, как вас занесло на Колхиду? – спросила она. – Для офицера вашего ранга назначение так себе.

Если сэр Гектор и испытал облегчение от внезапной перемены темы, то не продемонстрировал этого.

– Я отбываю здесь наказание. Столкнулся с некоторыми проблемами, вызволяя из фригольдерского плена дочку эрцгерцога Бирса. Ее светлость совершенно не стеснялась в выражении своей благодарности, что крайне не понравилось ее достопочтенному отцу. – Он снова рассмеялся – кажется, смех был для него естественным состоянием. – Она до сих пор шлет телеграммы, но я не отвечаю. По уставу не положено.

Он отвлекся, чтобы отдать команду подчиненному, зазевавшемуся под трапом, после чего шагнул на ступеньку:

– Поднимемся на борт?

Я жестом предложил ему идти первым.

Вне всякого сомнения, эта встреча может вызвать у вас недоумение. Я же не придал ей особого значения. Тогда я еще не знал сэра Гектора Оливу, триумфатора битвы при Таранисе, капитана «Сирены», командующего решающей обороной Несса, героя Империи. Единственного человека, за исключением меня, сразившегося один на один с темным властелином Дхаран-Туна и оставшегося в живых.

Никто о нем не знал.

Но это правда, хотя вы и не найдете упоминаний об этом ни в одном документе, кроме моих записок. Адриан Марло и Гектор Олива встретились и отправились в совместное путешествие. Не мне рассказывать его историю, но я не могу о нем не упомянуть, ведь я так в нем тогда ошибался.

Нам нужны герои, пусть и несовершенные, жестокие или неудачливые.

Одного героя никогда не хватает, потому что, сами знаете, даже герои иногда сдаются.

Глава 6

Сомнения

– Как по мне, он забавный, – сказала Валка, растянувшись на нашей общей кровати в самой большой из тесных кают «Ашкелона». – А ты его невзлюбил лишь за то, что он напоминает одного мальчугана, который встретился мне на Эмеше много-много веков назад.

Наполовину сняв шинель, я остановился и хмуро буркнул: