Прах человеческий
Шрифт:
В молодости я предпочитал проводить без фуги по нескольку лет в начале каждого долгого странствия. Лишь так я обретал покой среди бесконечных сражений и испытаний. Но молодость прошла, и теперь в зеркале я видел стареющего человека. В оглушительной тишине «Ашкелона», да и любого другого корабля, мне теперь не было покоя. Одиночество грозило свести с ума.
Как и юному Оливе, мне хотелось дождя, ветра, хорошей компании и простых удовольствий той жизни, которую мы с Валкой и Гибсоном вели на Фессе.
Но эта жизнь теперь
Из трюма донеслась живая музыка, которую было хорошо слышно через открытую дверь нашей каюты. Я нарядился формально: в старую черную тунику, белую рубашку, черные брюки с красным кантом и начищенные сапоги до колен. Впервые за несчетные годы я надел полагающуюся мне по званию белую накидку-лацерну, застегнутую на правом плече золотым кольцом.
– Он все играет? – спросила Валка, выходя из уборной и на ходу проверяя, на месте ли бронзовые заколки.
Она решила не наряжаться по случаю, ограничившись красными кожаными сапогами в тон сюртуку, приталенной рубашкой и своими любимыми тавросианскими галифе. С головы до пят она была в своем стиле, и с заколотыми волосами очень напоминала ту женщину, что я впервые встретил на Эмеше, как будто с тех пор не прошло несколько сотен лет.
– Что? – удивилась она.
Я сам не заметил, как заулыбался, и покачал головой.
– Я думала, все уже высадились, – сказала Валка. – Нам пора?
– Пора.
Я сверил время по терминалу. Император ожидал нас.
– Олива еще не собрал людей. У них новые задания. Когда мы вернемся, здесь никого не будет.
– Так давай проводим их, – предложила Валка, подбоченившись. – Чего сидеть?
Раздался стук, и в круглом дверном проеме появилась голова Лориана.
– Мы идем?
– Идем, – ответил я, одернув накидку, и жестом пригласил Валку выйти первой.
Мы приземлились на Картее среди ночи, спустя три дня после того, как вся команда Оливы проснулась. Впервые за путешествие все двадцать четыре члена экипажа бодрствовали. Почти все из них занимались укладкой багажа и приготовлениями к высадке в лагере императора.
Основная часть императорской флотилии осталась на орбите, но сам кесарь распорядился разбить лагерь на поверхности, у развалин старой столицы – Ротсмура. Охраняли его двадцать фрегатов и несколько сот истребителей.
Следом за Валкой и Лорианом я вышел в коридор, вполуха слушая их светскую болтовню. Мы подошли к узкой лестнице, соединявшей три основные палубы «Ашкелона». Нам предстояло спуститься всего на один пролет. Наши ноги стучали по ступеням в такт бренчанию мандоры. Спустившись, мы прошли через дверь в тесный коридор, протянувшийся через всю нижнюю палубу корабля. При нашем появлении один солдат уступил нам дорогу, а сам поспешил в главный трюм справа от нас.
Пока мы шли за ним, к музыке присоединился звучный голос.
Пусть– И выйдем на бой! – подхватил за певцом хор голосов.
5
Перевод Веры Браун.
Пение продолжилось, удивительно бодрое по сравнению с нежными, грустными переливами лютни.
– Его светлость прибыл!
Когда мы вошли в трюм, солдаты прекратили работу. Некоторые так и застыли с ящиками в руках, другие поспешили отдать честь. Гектор Олива перестал петь, но тихо сыграл еще пару аккордов. Это его голос звучал в трюме, высокий тенор с хрипотцой, скорее присущей плебеям, чем палатинам.
– Милорд! – воскликнул он, опуская ногу с ящика, которым пользовался вместо табурета. – Мы почти готовы!
– Прощальный концерт? – спросил я.
– Такая у нас традиция! – ответил коммандер. – Но все по графику!
Он встал, держа лютню за гриф, и раскинул руки:
– Докладываем старшему офицеру разведки в тринадцать ноль-ноль. Говорят, нас направляют на Иду.
– На Иду? – переспросил Лориан. – Это же на самой окраине Вуали.
– Именно так, – сказал Олива и прислонил мандору к ящику, на котором ранее сидел. – Говорят, экстрасоларианцы что-то затевают. Хотят поживиться остатками Маринуса.
– Вас посылают воевать с экстрасоларианцами? – уточнил я.
– Непонятно, – ответил Олива. – Какой-то князек собирает армию на Латарре. Согласно первичным отчетам, он захватил Монмару и восстанавливает старые верфи.
– Латарра?
Название планеты показалось знакомым, но я не смог вспомнить откуда.
– Кален Гарендот, – напомнила обладавшая идеальной памятью Валка.
– Он самый! – подтвердил Олива. – Его прозвище – Монарх. Говорят, императором себя возомнил.
– А Иду тут при чем? – спросила Валка.
– Если б я знал, – ответил сэр Гектор, уперев руки в бока. – Но наши с вами пути расходятся.
Он шагнул к нам, опустив взгляд, как будто искал что-то на потертом металлическом полу.
– Вы на аудиенцию у императора?
Я не сразу ответил. К горлу подступил ком.
Император ждал нас.
Сколько лет, сколько десятилетий прошло после нашей последней встречи в часовне дворца магнарха в Сананне? Я успел побывать на Падмураке, на Эуэ… и вернуться. Круг замыкался, я возвращался к тому, с чего начал.