Практически невиновна
Шрифт:
За три минуты, разделявшие уход Вепрецкого и вторжение грязных мамонтят, Мария успела подумать о многом. Создатели современного компьютерного оборудования удивились бы, какой объем информации способны обработать за три минуты извилины Маши Здоровякиной. Мысли Марии представляли сейчас переплетение тугих мангровых зарослей. Здесь было все – возмущение подлостью Здоровякина, беспомощность, страх, отчаяние. Неудовлетворенное любопытство – теперь связь с Вепрецким была для Марии невозможна по этическим соображениям (внутри сидел новый здоровякинский детеныш, исполняющий роль молчаливого цензора).
От
– А ужин готов?! – заорали они так громко, словно мамаша находилась от них по крайней мере в пяти километрах. – А что мы будем есть?! Мама, ты что, ничего не сварила?! Мама, мы есть хотим!!! Ма-ма!!!
– Отстаньте от меня, – сказала Маша. – Я устала.
«И беременна», – добавила она про себя.
– Не забудьте помыть руки.
Мария легла на диван, носом к стене, попой ко всему внешнему миру. Дети как-то молниеносно утихли, рассосались по углам. Через пару минут Маша, утомленная уборкой, визитом Вепрецкого и непосильными думами, уже крепко спала.
Здоровякин, появившийся в квартире спустя полчаса, застал пасторальную картину. Мария сопела на диване, а на кухне Леша и Антон засовывали в маленького Эдика вторую (самостоятельно сваренную) сосиску со словами «Жри, а то не вырастешь!». Все трое были густо измазаны кетчупом.
Глава 9
В девять утра Мария уже сидела на коричневой банкетке под дверью гинеколога. Надо было прийти в восемь, думала она, оглядывая многочисленные арбузы на ножках, набившиеся в коридор женской консультации. Сегодня был «день беременных».
Мария прихватила легкий «Макинтош» в корпусе из голубого пластика. Но погрузиться в любимый мир алгоритмов ей не удавалось из-за непрестанного жужжания вокруг. Раньше она бы отключилась, не вникая в подробности и детали, но сейчас Маша невольно прислушивалась. Теперь она была коллегой шарообразных леди, и разговоры об уровне гемоглобина, зрелости плаценты и альфа-фетопротеинах касались и непосредственно ее. Маша поняла – еще пару недель, и она тоже обзаведется глуповато-счастливым выражением лица и начнет усиленно «тормозить» в самых простых вопросах.
«Надо быстрее заканчивать программу для Вепрецкого, – подумала она. – Пока тектонические гормональные сдвиги окончательно не лишили меня способности логически мыслить. Или вернуть себя в исходное состояние? То есть избавиться от… избавиться от…» Выражение «избавиться от ребенка» казалось Маше до такой степени кощунственным, что она даже мысленно не могла его произнести. Как можно избавиться от своего ребенка?..
На соседней скамье ожидания две женщины сопоставляли цены в разных аптеках города. Цены существенно отличались, и каждое замечание сопровождалось охами и громкими восклицаниями. Оказывается, в двенадцатой аптеке на Виолончельной улице препарат железа стоил на тридцать рублей дешевле, чем в консультации. «Какая невероятная глупость, гнать джип к черту на рога ради экономии тридцати рублей!» – возмутилась Маша. Она, вероятно, забыла, что в природе еще остались загадочные и непонятные личности, почему-то предпочитающие джипам общественный транспорт.
Маша огляделась. До боли
А где, подумала Мария, ухоженные мадам в элегантной обуви за триста – четыреста долларов, в фирменной одежде для беременных, с гладкими лицами, отполированными фруктовыми пилингами, с красивым маникюром? Неужели они не рожают?
Тут Маша вспомнила, что в двух кварталах от ее дома висит вывеска частного гинекологического кабинета. Одно из двух: или все обеспеченные дамы идут именно туда – в сверкающие интерьеры, к приветливому персоналу, одноразовым инструментам, или миссия воспроизводства теперь всецело на плечах беднейших слоев населения.
Сама Мария не решилась довериться врачам из частного кабинета. Один раз она уже попалась на удочку платной медицины. Катастрофически компетентный отоларинголог, вооруженный до зубов чудесами медтехники, был призван спасти Антошу от насморка. Он всецело увлекся процессом – вставлял ребенку в нос видеокамеру, назначал бесконечные анализы, процедуры. Вскоре Мария поняла, что рвение маститого доктора не иссякнет никогда, в отличие от ее способности оплачивать дорогую услугу. Мария только успевала вытаскивать из заднего кармана джинсов тысячные купюры. Замысловатое и неэффективное лечение прервала свекровь. Бульдозером проехалась она по Маше за растранжиривание семейного бюджета и вылечила насморк за три дня без всяких видеокамер…
Вот и теперь в трудную минуту Маша приплелась к знакомому гинекологу. Под этой дверью она уже сидела три с половиной года назад, когда внутри нее барахтался деятельный Эдик.
«Бог мой, – подумала Мария, – три года пролетело, словно один день. Время подвержено инфляции так же, как и деньги. У новорожденных бесценна каждая неделя. Младенцы скупо и неторопливо разменивают месяцы. Где-то в районе двадцати лет из кошелька жизни начинают незаметно разлетаться годы. В тридцать не замечаешь исчезновения пятилетки. В сорок лет я с ужасом пойму, что мелькают уже не годы, а целые десятилетия…»
Гинеколог Варвара Андреевна, толстая, грузная, в очках, вывалилась из кабинета с явным намерением резво пробежаться в сторону регистратуры, но наткнулась на Машу.
– Здоровякина!!! – заорала она басом. – Опять ты?!!!
Варвара Андреевна прищурилась за мощными линзами, словно не верила глазам. Но точно, у стеночки скромно сидела все та же Маша Здоровякина с ярко-голубой коробкой конфет на коленях.
– Пойдем! – рявкнула гинеколог.
Мария сунула ноутбук под мышку и нырнула в кабинет.
– Ты что, опять залетела?!! – проорала Варвара Андреевна. Она всегда отличалась особой тактичностью. – Нет, убери свои конфеты! Никаких подношений.
– Это не конфеты, это мой компьютер, – объяснила Мария.
– Ну вот, – вздохнула Варвара Андреевна. – Сегодня даже и чайку будет не с чем попить.
– Я обязательно принесу, – успокоила Маша. – У меня задержка три месяца.
– И где ты околачивалась все это время? Три месяца – это уже не задержка. Это триумф новой жизни! Почему не предохранялась?